Моя неидеальная женщина - Елена Николаева

— Любимая... — произносит у самого уха, почти не контролируя себя, рычит, шепчет что-то невнятное, вбиваясь в меня с такой силой, что чувство наполненности едва не вынуждает терять сознание. Спиной ощущаю тяжёлое и неровное биение его сердца. Дима достигает разрядки следом за мной с последними глубокими рывками под низкий и хриплый стон ликования. Убирает ладонь с моего лица, позволяя сделать резкий вдох.

— Тебя мне всегда будет мало, девочка моя... — касается губами виска, понижая голос до хрипа. Притягивает к себе обмякшую, и раннее повисшую на бортике бассейна. — Иди ко мне, маленькая, не то свалишься в воду... Плаваешь ты хреново. Нам с тобой ещё женитьба предстоит... — его тихий смешок заставиляет сердце забиться быстрее. Глупая улыбка преображает моё лицо.

— Не забудь изъять видео у Макса, умник. Я теперь ему на глаза не смогу показаться.

— Вообще-то это мой дом и моя территория, — возразил Дима, поправляя на мне бюстгальтер. — Считай, никто ничего не видел...

— Ох, — прыскаю со смеху, нащупав обнаженный пах своего героя. — Штаны подними, сексуальный террорист. Весь дом переполошили. Дим, — на секунду замолкаю, рассматривая с замиранием сердца царапины на его лице. Едва ощутимо глажу их подушечками пальцев, молча радуясь его возвращению. — Больше не убивай меня долгим молчанием.

— Прости... — шепчет на ушко, укутывая своим теплом...

Дмитрий.

Мягкие розовые лучи восходящего солнца заскользили по моему виску, разбудили меня, как и обычно, с рассветом. Довольно морщась от щекотки, глубже зарываюсь носом в шелковистые волосы Аси на затылке, вдыхаю её любимый, тонкий аромат, ощущая, как по телу растекается будоражащее тепло, сосредотачиваясь в паху твёрдой эрекцией. Хочу прижать её плотнее к себе, отодвинуть полоску трусиков в сторону и, аккуратно приподняв бедро, погрузиться в горячую плоть как можно глубже, чтобы разум расплылся острым удовольствием, но вместо этого, едва дыша и касаясь твёрдым членом её упругих ягодиц, боюсь пошевелиться, чтобы не разбудить сладко спящую любимую девочку. Ладонью, покоящейся на её животе выше пупка, улавливаю умеренное сердцебиение. С замиранием сердца касаюсь большим пальцем окружности груди, провожу по ней несколько скользящих кругов и тут же останавливаю себя, испытывая невероятный соблазн. Пусть поспит. Раз вчера смерть не приняла меня в свои объятия, значит судьбою предначертана долгая жизнь. Ещё успеем насладиться друг другом. Все у нас впереди.

В приоткрытое окно доносится пение птиц, шуршание крон старинных сосен. Едва рассвело, и настырный дятел, оседлав ствол на вершине сосны, принялся неустанно долбить по звонкому дереву. Хмурюсь, желая оградить свою спящую красавицу тишиной и спокойствием. Ася, тихо простонав во сне что-то невнятное, находит мою руку и прижимает к груди, будто чувствует, что я намерен встать с кровати. Нужно распланировать выходной. Заказать что-нибудь вкусное и необычное на обед, придумать, чем занять на целый день детей и любимую женщину. Я настолько привык жить по расписанию, что уже не могу игнорировать приверженность к созданным мною правилам, но сегодня хочется тупо на всё забить и насладиться нашей маленькой домашней идиллией. Тем более, я дал обещание сыновьям, и не хочу его нарушать ни под каким предлогом.

— Ммм... — тихий стон Аси привлекает моё внимание. Чуть приподнявшись на локте, я с любопытством рассматриваю её довольное лицо. Глупая улыбка играет с её алыми губами. — Ты ненасытный, Воронцов... — шепчет охрипшим ото сна голосом, не разлепляя веки. — Мы только вчера ночью отожгли в бассейне, а твой дружок снова рвётся в бой. Что движет твоим несгораемым желанием?

Касаюсь губами её плеча, затем, целую изгиб тонкой шеи, ощущая пульс жилки, перебираюсь на ароматный висок и разворачиваю сонную, и слишком соблазнительную женщину к себе лицом.

— Ты же знаешь, что в этом только твоя вина и ничья больше, — шепчу, едва касаясь её губ своими, испытывая неописуемое удовольствие, вдыхая её тёплое, дурманящее дыхание, щекотливое, возбуждающее, от чего в районе копчика ощущается трепетное тепло, непроизвольно сжимаются ягодицы, накаляя ствол ещё большей энергией. Нависаю над ней, зарываюсь пальцами в волосы на висках, массирую кожу её головы, едва надавливая на череп. Закатывает глаза от удовольствия, довольно мурлыча.

— И всё-таки ты чего-то не договариваешь, Дим, — тонкие пальчики опускаются на мою шею, гладят её, царапают ногтями кожу на сонных артериях, разгоняя приятные мурашки вдоль позвоночника. На секунду я замолкаю, утопая в ощущениях. Перевожу дыхание. Её серо-голубые глаза темнеют, незаметно поглощая меня всего. Затягивают в гигантскую чёрную дыру... Я наслаждаюсь женской красотой, при этом меня рвут на части разнообразные эмоции. Что-то внутри меня щёлкает, и я делюсь с ней своим сокровенным желанием, впервые осознанным и чистосердечным:

— Я хочу ребёнка, Ася, — смотрю в её горящие глаза, испытывая необычайную дрожь. — Нашего с тобой ребёнка. Хочу с работы возвращаться в дом, наполненный нашими детьми. Хочу видеть тебя счастливую, окружённую мальчишками и приятными хлопотами.

— Саша сын Светланы, Дим. Сестра его родила и подбросила мне под дверь, как ненужного щенка, — вдруг ни с того ни с сего начала она. — Видимо, рассчитывала на мою доброту... Разве я могла тогда знать? Если бы знала, не отдала бы в приют. Я своими руками определила его в ад... — глаза моей художницы наполняются влагой. Целую их, успокаивая.

— Тише, маленькая. Ты не виновата в этом. Я всё исправил. Все позади.

— Дим! Все эти пять лет он не отпускал мою душу. Чувствовал нашу связь. И я её чувствовала, но не могла понять почему. Если бы я только знала, что Сашка мой племянник, я бы ещё тогда за него боролась. Может быть вразумила его мать в обратном. Смогла бы убедить Светлану исправить её ошибку.

— Он твой сын! — безапелляционно заявляю, слегка повышая тон. — И больше ничей! У неё было ровно пять лет на исправление ошибки! Слышишь? Пять лет Сашка её не волновал! Эта сука где-то шлялась ровно пять лет! Теперь твою родственницу к вам не подпущу на пушечный выстрел. Сашка носит мою фамилию. И точка!

— Дима? — округляет глаза, в замешательстве, цепляясь за шею крепкой хваткой. В свою очередь я обхватываю ладонями голову Аси, слегка фиксируя напротив своего лица. Может зря сейчас начал разговор по душам, но блять! Она должна это принять и пережить. Забыть как страшный сон и избавиться от душевных терзаний. — Что это значит? Матвей что-то нарыл? Почему ты говоришь о ней, как о живой? В тот день... моя сестра... Она не погибла в аварии?

— Нет. Она живее всех живых разом взятых!

——визуализация——

* * *

— Как это, Дим? Откуда вы узнали? — под густыми ресницами глаза нервно забегали из стороны в сторону в поисках ответа. Ася до сих пор держится за мою шею, я поглаживаю большими пальцами её бледные скулы, не выпуская из-под себя.

— Ребята Матвея изъяли на твоей дачи разбитое стекло из окон веранды. Было проникновение, Ася. Вандализм там ни при чём. При попытке пробраться в дом, она порезалась, оставив на осколках свою кровь. Анализ ДНК найденных улик подтвердил ваше с ней родство. Кровь свежая. Твой дед, вероятно, владел некими дорогостоящими ценностями. В сейфе у Зарубина нашли статью о них: старинные иконы, золотые монеты и прочее. Позже прочтёшь. Вячеславу ты была нужна, как наследница этого богатства, у сестры, скорее всего, тот же интерес, — ловлю в её глазах недопонимание.