История России. В 2 частях. Часть 1. XVIII - начало XX века - Александр Степанищев

Бегство Пугачева было остановлено у Черного Яра. Здесь правительственные войска под командованием И. Михельсона окончательно разбили армию повстанцев. Сам Пугачев, как затравленный длительной охотой раненый зверь, с небольшим отрядом бежал в Заволжские степи.

Многие яицкие казаки откровенно были недовольны действиями Пугачева, что привело к заговору. Самозванец был ими схвачен и в клетке доставлен в Москву. Суд применил к нему меру, которую часто применял сам Пугачев – четвертование. Екатерина II, оставив в силе смертную казнь, четвертование отменила. Казнь постигла и ближайших подручных несостоявшегося «государя» – Перфильева, Зарубина-Чику, Белобородова и др. Салават Юлаев с вырванными ноздрями был отправлен на вечную каторгу. Гирлянды виселиц на плотах с рядовыми участниками бунта, растянувшиеся на многие километры по Волге, имели целью показать, что будет с теми, кто поднимет руку на царскую власть. Жестоко были наказаны местные администраторы – кто за неумение предотвратить или погасить бунт, кто за переход на сторону Пугачева.

Восстание не решило, да и не могло решить ни одну проблему социально-экономического порядка. Его оценка не однозначна: с одной стороны, народ пытался бороться за лучшую долю, с другой – восстание превратилось в гигантскую мясорубку, стоило огромных человеческих жертв, нанесло огромный ущерб российскому хозяйству. А. Пушкин гениально оценил пугачевский бунт и его последствия.

Екатерина II в Манифесте предавала пугачевское восстание «вечному забвению и глубокому молчанию». А чтобы народ не вспоминал о Пугачеве, р. Яик была переименована в Урал, Яицкий городок – в Уральск (ныне в Казахстане), а Яицкое казачье войско получило название Уральское.

Целый год в бунтарском крае «утверждалось ослабленное правление». В нем всюду царило разорение, люди голодали. Даже полынь и желуди можно было купить только за деньги. Посланец Екатерины II П. Панин получил из центра средства на устройство казенных хлебных амбаров, прижал хвост разного рода спекулянтам, установив строгую цену на хлеб, обязал богатых продавать бедным зерно по сходной цене.

Костер сопротивления окончательно был погашен в 1775 г.

Так Екатерина II отозвалась об Александре Николаевиче Радищеве, прочитав его книгу «Путешествие из Петербурга в Москву». Еще бы, первый русский революционер отчетливо показал отвратительное единство самодержавия и крепостничества. Радищев, воспевая свободу, звал к революционной борьбе.

Екатерина возражала: «…Лутчее судьбы наших крестьян у хорошего помещика нет во всей вселенной». А в письме Вольтеру, французскому философу-просветителю, не погнушалась грубым обманом: «Впрочем в России подати столь умеренны, что нет у нас ни одного крестьянина, который бы, когда ему ни вздумалось, не ел курицы, а в иных Провинциях с некоторого времени стали предпочитать курицам индеек».

Литературное выступление Радищева самодержавная власть и без того не простило бы. А тут еще так напугавшие Екатерину II революционные события во Франции, после чего свободомыслие и вольнодумство в России пресекалось на корню и беспощадно. Суд признал Радищева виновным в «заговоре и измене», «покушении на государево здоровье» и приговорил к смертной казни. Но тут как раз был заключен мирный договор со Швецией и Екатерина II под этим предлогом «смилостивилась» над бунтовщиком: сослала его в Сибирь на «десятилетнее безысходное пребывание».

Неволя для Радищева продолжалась до смерти Екатерины II. Павел I освободил его от ссылки, вернул титул дворянина, чины и имение, однако отведенное ему место для проживания было поставлено под наблюдение Калужского губернатора – мало ли что и как бы чего не вышло.

Александр I пошел еще дальше – предоставил Радищеву полную свободу, назначил членом Комиссии по составлению законов. И в писателе вновь проснулся революционный дух. Он разработал и представил в Комиссию проект закона об освобождении крестьян. (Кстати, будучи сам помещиком, ни одного крепостного от рабства не освободил.) Ему напомнили о Сибири. Говорят, Радищев был настолько этим потрясен, что принял яд. (По другой версии, Радищев принял яд, боясь новых репрессий.) Так завершилась жизнь первого революционера России.

Выдающиеся современники и потомки Радищева оценивали его деятельность не всегда положительно.

Исключительно положительную оценку взгляды Радищева получили в годы советской власти (1917–1991). Во всех публикациях он предстает как «провозвестник революционных идей в России».

Таков был заключительный вердикт (решение) по делу просветителя и писателя Николая Ивановича Новикова. Он был приговорен к «нещадной казни», одновременно получив время на раскаяние. А пока Екатерина II приказала «запереть его на 15 лет в Шлиссельбургскую крепость». Друзей Новикова также не пощадили: одних сослали в дальние края без права выезда куда-либо, других оставили в Москве под надзором полиции. Чем же так провинился этот «вредный государственный преступник»?

По большому счету Екатерина II сама, вольно или невольно, инициировала (инициатор – тот, кто начинает какое-либо дело; зачинатель) противостояние Новикова с властью. Императрица, демонстрируя свой либерализм, предоставила литераторам значительные свободы (по тем временам) в творческом и издательском деле, чему и сама не была чужда – сочиняла, несла свет разума в народ, издавая журнал «Всякая всячина». Передовые люди, пытаясь максимально использовать екатерининскую политику «просвещенного абсолютизма», стремились обнародовать в печатной литературе свои взгляды на положение дел в России и Европе. В первых рядах среди них находился Новиков. В его журналах (особенно «Трутне») развернулась критика крепостничества с позиций морали и нравственности, обличалась бесчеловечность господствующего класса в отношении крепостных. Во многих намеках и пародиях читатели узнавали портрет самой императрицы. Ну какой же самодержец такое потерпит!