От сессии до сессии - Вероника Горбачева

На лице моей свекрови — трудно скрываемая паника.

— Ник, сынок, я… — И выпаливает, будто собравшись с духом. — Я немного боюсь этого нового мира! Но неужели ты действительно приготовил для меня покои?

— Гостиная, спальня, будуар и косметический уголок, совмещённый с ванной комнатой! — с гордостью сообщает Элизабет. — Салон и музыкальная комната! А какие там восхитительные виды из окон! И на канал, и во внутренний двор с садом и фонтаном! А ванная — просто мечта!

Мирабель растерянно улыбается.

— Поедем, мама, — тихо говорит Ник. — Чего ты боишься? На самом деле и дороги-то никакой не будет, перенос мгновенный. У нас с Элли есть свои кидрики, ты забыла? Перенесут в один миг, ты и ахнуть не успеешь! А хочешь…

Она уже не так уверенно качает головой.

— Или съездите сперва в Тардисбург, к Маге с Ивой, — подхватывает Элли простодушно. Скорее всего, о тёрках между отцом и младшим сыном она не знает. — Там сейчас такая красивая зима! Сугробы, мороз, снежные горки, коньки! Так здорово!

Запнувшись, она мило краснеет.

— Простите, матушка. Я забыла, что вы не слишком ладите с Ивой. Но дом у них с Магой такой большой, что… всем места хватит.

— Нет.

От этого жёсткого «нет» Главы присутствующие вздрагивают. А Первая Донна стремительно бледнеет.

— Дорогая Элизабет, холода — это не то, что сейчас нужно Белль, — гораздо мягче поясняет дон Теймур. — Её здоровье и без того хрупко. Я бы, право, с большим удовольствием проводил бы её к вам в Ильтариум. Или на юг, где зима вообще не наступает. Хочешь в Айравию, Белль? Там изумительные курорты. Водопады. Коралловые пляжи. Океан. Помнишь нашу поездку? Ты ведь так хотела вернуться туда! Подумай!

В замешательстве донна прижимает руки, сложенные в замочек, к груди. С отчаянием выкрикивает:

— Ах, я не знаю!

Дон успокаивающе выставляет ладонь:

— Всё хорошо, дорогая, тебя ведь никто не торопит с выбором! Подумай, определись. Скажешь нам о своём решении, допустим, завтра. Или дня через три. Только не волнуйся.

— Мама, главное — твоё здоровье, — ласково поддакивает Николас.

И всё вроде бы правильно, только от его слов донну передёргивает. Но через силу она улыбается.

— Спасибо вам, дорогие мои.

Касается пальцами висков.

— Простите, что-то я в последнее время быстро устаю… Я вас покину. Нет-нет, Элизабет, не провожай меня. Тишина и одиночество — вот мои успешные лекари. Одиночество, слышишь, Теймур?

Последняя фраза звучит несмело, но настойчиво. Глава, вздохнув, делает неопределённый жест, будто что-то развеивает в воздухе. Показательно вздыхает:

— Я же обещал, Белль. Будь спокойна.

Печально улыбнувшись, она покидает столовую.

Мне ужасно хочется узнать, о чём будет последующий разговор дона с Николасом — очень уж нехорошо блестят глаза у моего родственника — но наше волшебное Зеркало устремляется за Мирабелью. И да, приходится прижать неуместное любопытство, ибо наш объект повышенного внимания удаляется всё дальше, постепенно ускоряя шаг, а перед собственными покоями почти переходит на бег.

— Рози! — окликает она по привычке и, спохватившись, прикрывает рот ладонью. Забыла, что нет рядом служанки, пусть и невольно предавшей, но по-своему — верной… Горничная, заправляющая постель, испуганно выпрямляется и замирает в книксене. Ах ты ж, вот попала! Вышколенная прислуга должна заниматься своими делами когда угодно, но только не в присутствии хозяев!

— Простите, донна, я думала, что вы…

— Ничего страшного. М-м… Хлоя, да?

— Точно так, донна. Простите!

— Зайдёшь после полудня, Хлоя, а сейчас иди. У меня что-то разболелась голова, хочу прилечь.

Ещё раз почтительно присев, девушка бесшумно исчезает. Подбежав к двери, донна Мирабель прислушивается к удаляющим шагам, щёлкает замком… и выхватывает из кармана письмо Акары. Ищет что-то глазами — должно быть, ножик для разрезания конвертов, у каждого аристократа он наличествует рядом с письменным прибором на столе. Но идти за ним некогда. Поспешно выдернув из причёски драгоценную шпильку, донна вспарывает конверт и выхватывает оттуда небольшой листок.

— «Дорогая донна Мирабель дель…» Это понятно… «Во время моего визита с поздравлениями к донне Софье… обратила внимание на изменение в вашей ауре… Огромный потенциал… в спящем состоянии… Ещё немного — и будет поздно».

Опершись спиной о дверь, сползает на пол, хватая воздух губами.

Потом, какое-то время ещё раз пробежав по строкам непонимающим взглядом и сконцентрировавшись, находит место, на котором остановилась.

— «У вас огромный магический потенциал, донна. К сожалению, до сих пор нераскрытый, практически погребённый в спящем состоянии. Конечно, только Вам решать, что делать с Вашей жизнью и Вашей магией, но знайте: судя по всему, остались считанные дни до закукливания вашего Дара навсегда. Ещё немного — и будет поздно, и даже Орденские менталисты не оживят его.

Возможно, Ваша нынешняя жизнь Вас вполне устраивает. В таком случае, я приношу глубочайшие извинения за своё бестактное вмешательство в чужое личное пространство и судьбу. Но, как маг по призванию, не могу пройти мимо, не поставив в известность об открывающихся перед Вами возможностях. Если всё же Вы решитесь на инициацию Дара — жду вас в Ордене. Но не позднее…» Не позднее?..

Донна Мирабель хватается за голову.

— Не может быть. Сегодня?

Вскочив, лихорадочно переворачивает листок, ищет дату отправления. Отыскав, стонет в отчаянье.

— Слишком поздно! Я не успею к полудню!

Оцепенев от горя, кое-как бредёт к креслу и падает в него.

…Тим-Тим нетерпеливо ёрзает на моих коленях. Мне так и хочется прикрикнуть: «Да что у тебя, шило в попе? Угомонись!» Но сама сижу, как на иголках.

Мири, догадайся же! Честное слово, это не моя придумка, это Акара решила усложнить: поставить тебя в жёсткие временные рамки. Если сдашься сразу, значит, не больно-то тебе и нужна магия, значит, ты зря страдаешь по прошлому, в котором тебе не дали доучиться. Тогда будем искать новые пути, так сказать, духовного исцеления… А вот если заартачишься, начнёшь действовать, дёргаться искать выход… А он есть, Белль! Их даже несколь…

Она отбрасывает письмо и вскакивает с кресла, сжав кулачки. Топает ногой. Мечется между гардеробной и зеркалом.

— В Тардисбурге холодно… Холодно!

На пол летит выхваченное из особой заговоренной кладовой нечто вроде меховой накидки. Сверху, прямо на неё, падают шапочка, тёплые сапожки, одно платье, второе, третье… И вдруг начинают бить часы.

— Десять!

Закусив губу, донна переобувается. Оправив на себе домашний наряд, быстро затягивает в меховой узел всё, что успело попасться под руку, и мчится к двери. Притормозив, бросается в спальню, к шкатулке с драгоценностями, не глядя, выхватывает и суёт в карман всё, что зацепила — горсть блестящего с золотом и камушками, издалека не разберёшь… Остановившись, словно налетев на невидимое препятствие, окидывает взглядом свои роскошные покои.