Хижина в лесу - Роберт Динсдейл

Послышался хрипловатый голос ее отца:

— С меня хватит, Лена. Это новая школа. Ты должна вести себя как полагается…

— Я и веду! Это все так отстойно…

— Отстойно?

— Это такое слово. Оно означает…

— Я знаю.

В разговор вклинился третий голос, принадлежащий матери Лены. Голос был не таким, как у его мамы, мягким, но с налетом суровости.

— Ладно, хватит. Вы только об этом и говорите с тех пор, как мы выехали за город.

— Извини, мама.

— Мне кажется, тебе следует извиниться перед папой.

— Ну да…

В голосе девочки явно звучала ирония. Это не укрылось от внимания отца, и он еще больше рассердился. Мальчик услышал шум шагов и лязг захлопывающейся дверцы автомобиля.

— Лена, ты папу в могилу сведешь. Он работает без отдыха…

— Знаю, мама. Я, как всегда, неблагодарное создание.

Мама рассмеялась.

— Я впущу тебя в дом через кухню. У тебя очень грязные сапоги. Сними их у входа.

— Хорошо, мама.

Прежде чем мама договорила, девочка свернула за угол. В угасающем свете мальчик рассмотрел, из-за чего весь сыр-бор. Одета девочка была нарядно, в нечто цветастое, но вся ее одежда была покрыта засохшей грязью. Казалось, Лена специально вывалялась в луже.

Девочка пробиралась к двери заднего хода, когда в покрытом инеем кухонном окне появилась морда Мишки. Ликуя, пес принялся энергично царапать когтями стекло.

Лена остановилась, уставившись на крыльцо. Она, должно быть, рассматривала рюкзак, прежде чем рискнуть к нему приблизиться. Присев на корточки, девочка оглядела его со всех сторон, а потом развернулась и посмотрела в сторону леса. Мальчик видел, как нахмурилось ее лицо: Лена явно пыталась понять, что все это значит. Пальцы ее замерли над замерзшими ягодами и орехами, помедлили немного и взяли ягодку. Девочка подержала ее, словно собиралась выбросить, но потом быстро, словно порыв ветра, бросила себе в рот.

— Лена, я же тебе говорила… — раздался голос матери.

Дверь распахнулась. В освещенном проеме возникла фигура женщины. Сзади был виден ее муж.

— Лена, ты что, не собираешься разуваться? Хочешь всю ночь просидеть за дверью?

— Мама, не нападай! — запротестовала девочка. — Посмотри!

— Что это у тебя?

Женщина шагнула вперед, крепко обхватив себя руками за плечи, чтобы не замерзнуть.

— Не ешь, Лена! Они грязные!

Девочка поднялась с крыльца.

— Это орешки и ягоды, мама.

— Папа будет очень недоволен.

Девочка сердито топнула ногой.

— Мама, это не мое! Я ни в чем не виновата. Я тебя послушалась. Я пошла снимать сапоги и увидела вот это.

Немного успокоившись, женщина подняла рюкзак. Он явно показался ей отвратительным. Лямку она сжимала двумя пальцами и держала рюкзак в вытянутой руке как можно дальше от себя. Казалось, она боится подхватить какую-нибудь лесную заразу.

— Откуда это, Лена?

— Я уже тебе говорила, — обиженно надув губы, сказала девочка, — я нашла его на ступеньке.

Она говорила чистую правду, но это не имело ни малейшего значения, поскольку правда была неудобной.

— Домой, Лена.

Девочка шагнула к двери, но мать встала у нее на пути.

— Снимай сапоги.

Девочка ушла, а мальчик еще немного посидел на дереве, чувствуя себя вполне удовлетворенным. Конечно, он лишился рюкзака, но орехи и ягоды таки оказались под крышей бабушкиного дома, как будто лес проник туда. Эта мысль наполнила его сердце гордостью.

Пришло время отправиться к дедушке и откопать его из-под листвы и снежинок, которые успели нападать, пока он спал. Надо было спешить, но мальчик медлил.

В спальне возникло какое-то движение, и взгляд мальчика вновь устремился к лошадке-качалке, охранявшей подоконник. В окне показалась девочка. Нежно погладив игрушку по голове, она переставила лошадку так, чтобы та смотрела на другой участок сада. И обе они, как показалось мальчику, уставились на дерево, на котором он сидел.

Вдруг Лена потянулась за чем-то, лежащим на подоконнике, и, зажав это в руке, торопливо отошла от окна. Осталась лишь лошадка-качалка… А потом дверь распахнулась, и из дома выскочила девочка. Одета она была в чистую, белую ночную пижаму, хотя на лице ее еще оставались следы грязи.

Мишка попытался выскочить за ней, но девочка на него шикнула. Поспешно положив что-то на крыльцо, Лена закрыла за собой дверь. Если она настолько умна, как полагал мальчик, ее родители не заметили, что дочь выходила.

Спустя пару минут девочка снова появилась в окне рядом с лошадкой-качалкой. Возле них, опершись о подоконник передними лапами, примостился Мишка. Лена попыталась его прогнать, но пес не уступил. Теперь в сад смотрели три пары глаз.

Мальчик ждал, пока хватало терпения, а потом спустился по веткам на землю. Крадучись по саду к оставленному на крыльце подарку, он смотрел себе под ноги, борясь с желанием поднять голову.

В неярком свете, льющемся из окна кухни, мальчик увидел небольшой сверток — так обычно девочки пеленают кукол. Ему сразу же вспомнился дедушкин рассказ о новорожденной девочке, оставленной на пороге домика в лесу.

Сверток был небольшим и легким. Завернут подарок был не в ткань, а в тонкую бумагу, местами уже промокшую. Понадобилось несколько секунд, прежде чем мальчик вспомнил, что эту бумагу называют туалетной. Когда-то он и сам ею пользовался…

Внутри лежала фигурка из… Мальчик понюхал, и в нос ему ударил аромат сдобного теста. Легкий запах меда, сахара, патоки… имбиря… Он поднес подарок поближе к свету. Две изюминки на месте глаз. Белые и голубые полоски глазури образуют «пижаму».

Мальчику хотелось съесть угощение прямо сейчас, не сходя с места. В животе урчало от голода… Но его взгляд задержался на маленьком личике, глазуревой пижаме и пеленке из туалетной бумаги. Мальчик понял, что у него в руке зажат не сегодняшний ужин, а маленький друг. Он будет оберегать пряничного человечка, возьмет его с собой в домик и ничего не скажет о нем деду.

Мальчик осторожно пробрался через сад и остановился только на опушке леса. Оказавшись под ветвями маминого дерева, он оглянулся на дом и в окне спальни увидел Лену. Девочка стояла, положив подбородок на сцепленные руки. Мальчику показалось, что он видит, как дрогнули ее губы, словно предостерегая его о какой-то воображаемой беде.

В одной руке у него был зажат пряничный человечек, а другую мальчик сжал в кулак и поднял. Он не был уверен, как это правильно делается, но пальцы вспомнили раньше, чем голова. Мальчик потряс кулаком, а потом пальцы распрямились, и рука закачалась в такт его шагам.