Смертельный бизнес - Саймон Керник

— Значит, между нами все останется по-прежнему?

Карла подошла к кровати и села рядом со мной.

— Ты не забыл, зачем пришел сюда? Допросить меня и выяснить, не являюсь ли я убийцей. Да, мы переспали, но это случилось потому, что оба были сильно пьяны. Не самое лучшее начало для отношений, согласен?

— Я не предлагаю тебе выходить за меня замуж, Карла. Просто я был бы очень рад встретиться с тобой еще раз, вот и все.

— Ты понимаешь, что тебя ждет в этом случае? Я сплю с другими мужчинами и не собираюсь бросать это занятие. Сомневаюсь, что тебе это понравится.

— Я очень либеральный человек.

— Ты коп.

— Я либеральный коп, и мне было очень хорошо с тобой этой ночью. И тебе со мной, кажется, тоже. Я хотел бы повторить это. Черт, я даже готов заплатить!

Карла взглянула на меня с неодобрением.

— Шучу, — тут же ретировался я.

— Послушай, Дэннис, все не так просто. Мой последний постоянный мужчина пытался изменить мой образ жизни, а я не люблю, когда мне указывают, что делать. Я ценю независимость. К тому же, хоть это и звучит меркантильно, пережив развод, я стала дорожить еще и деньгами.

Я положил руку ей на колено и слегка погладил, но Карла никак не отреагировала на этот жест.

— Понимаю, — вздохнул я. — Буду рад, если когда-нибудь нам удастся хотя бы разочек выпить вместе в баре.

Карла встала и поцеловала меня в лоб.

— Конечно. Звони.

Я понял, что затащить ее обратно в постель не удастся, встал и начал искать свои вещи, подозревая, что сегодня придется отправиться на работу в мятой рубашке и брюках. Пока я занимался этим, Карла сидела у зеркала и заканчивала макияж. Одевшись, я подошел к ней сзади и поцеловал ее в затылок. Она небрежно похлопала меня по ноге, словно я был собакой.

Заметив, что я расстроился, Карла едва заметно улыбнулась.

— Извини, Дэннис, по утрам я себя паршиво чувствую. Мне нужно время. К обеду настроение, как правило, улучшается.

— Ничего страшного. Я позвоню тебе как-нибудь.

— Хорошо.

— Удачного дня, — пожелал я, чтобы хоть как-то улучшить ситуацию.

Подмигнув Карле, я закрыл за собой дверь и вышел на улицу, раздумывая, что я мог сделать не так. Ох уж эти женщины! Такие загадочные и непредсказуемые…

Совсем как моя жизнь в последнее время.

На работе все шло как обычно. Первым делом устроили совещание по делу о нападении на старушку — та до сих пор лежала в больнице без сознания. Нокс был в бешенстве. Криминальный отдел, по его словам, работал неважно, количество раскрытых преступлений не дотягивало даже до двадцати процентов, что совершенно недопустимо, поскольку выставляет нас в невыигрышном свете перед другими участками.

Чтобы хоть как-то спасти положение, на следующее утро решили провести несколько рейдов по домам, где могли скрываться подростки, подозреваемые в хулиганстве и нападении на престарелую даму. Речь шла о девяти домах, это значило, что будут задействованы все наши люди.

— Пора взяться за них как следует, — провозгласил в конце своей речи Нокс, но на меня эта фраза не произвела большого впечатления. То же самое несколько месяцев назад он говорил о местных наркоторговцах. В ходе операции, получившей с легкой руки Нокса кодовое название «Уличный шок», мы одновременно накрыли четырнадцать точек, изъяли наркотиков на сумму двадцать пять тысяч фунтов и задержали девять человек. Пятеро подозреваемых позже были выпущены на свободу без предъявления обвинений. Один человек добился освобождения под залог, сбежал, и больше его не видели. Другой признал свою вину, ему выписали штраф и дали условный срок. Еще одного задержанного судьи признали невиновным — поверили, что тот не знал о хранящихся в его доме наркотиках. Последний из задержанных сейчас находился под стражей в ожидании суда. Сначала его выпустили под залог, но потом дважды в течение трех недель арестовывали за торговлю наркотиками. В общем, подобная операция могла шокировать только налогоплательщиков, если бы они когда-нибудь узнали, какое ничтожное влияние оказала такая дорогостоящая и длительная операция на местную преступность. Не было ничего удивительного в том, что мы раскрывали так мало дел. В большинстве случаев даже пытаться не стоило.

Когда совещание закончилось, мы с Маликом перекинулись лишь парой слов — времени на болтовню ни у него, ни у меня не было. Малик с головой погрузился в дело о нападении на старушку, видимо стараясь произвести на руководство хорошее впечатление. А меня Нокс заставил писать отчеты по всем делам, которые за мной числились. Этим я занимался все утро и часть дня. По словам Нокса, Каппер хотел посмотреть, над чем я работаю, чтобы понять, не нужна ли мне какая-нибудь помощь. Другими словами, он хотел узнать, не совершаю ли я каких-нибудь ошибок. По всей видимости, им обоим хотелось увидеть какое-то продвижение в деле о вооруженном нападении, расследование которого, кажется, зашло в безнадежный тупик. Отрицать это было бессмысленно, и к тому же я не видел, что можно сделать, чтобы сдвинуть его с мертвой точки. Если не поступает новая информация и если преступники не оставили сколько-нибудь ценных улик, детектив мало что может сделать. Ходили слухи, что старший суперинтендант полиции встречался с представителями курдской общины (оба пострадавших — жена владельца магазина и покупатель — были курдами), которые заявили, что не успокоятся, пока виновные не окажутся за решеткой. Они также предположили, что дело расследуется так медленно по причине нетерпимости к представителям другой национальности. Скорее всего, старший суперинтендант очень хотел продемонстрировать свои миротворческие способности, и теперь мне как человеку, выполняющему основную работу по расследованию дела, предстояло прикрыть его задницу. Нокс предположил, что мне, возможно, тоже придется побеседовать с этими так называемыми представителями общины, — кстати, вот еще одна причина для увольнения, хотя у меня и без нее было достаточно поводов оставить свою нынешнюю работу.

Полностью сконцентрироваться на отчетах не удавалось — я постоянно вспоминал секс с Карлой и думал о том, как мне хотелось бы все повторить. Я с трудом удерживался от соблазна позвонить ей, зная, что Карле это не понравится. Только не сегодня. Она же сказала, что слишком ценит свою независимость.

Что ж, я тоже стремился к независимости — по крайней мере так было большую часть моей жизни, — но все еще надеялся, что у нас с ней получится что-то серьезное.

Где-то в районе обеда опять позвонила Джин Ашкрофт и спросила меня, ходил ли я проведать ее брата. Я сказал, что не ездил к нему, но мы с Данни говорили по телефону и мне показалось, что с ним все в порядке. Она сообщила, что пыталась сама связаться с Данни, но он не подошел ни к одному из телефонов. Тогда я напомнил ей, что ее брат собирался уехать на пару недель.

— Тебе удалось узнать, откуда у него такие деньги? — спросила Джин. — Это не похоже на Данни, у него никогда за душой ничего не было, ты же знаешь.