Где-то в Краснобубенске... - Андрей Рябов

Шарапов передал мне служебную сим-карту:

— Там денег на счету — тысячи полторы. Каждый месяц обновляют, подкидывают.

— Здорово. А зачем так много? Я не болтлив.

Шарапов вздохнул:

— Много? Да нет, в самый раз. Поймёшь потом.

В первый же день самостоятельной работы я столкнулся с определёнными трудностями. Во-первых, языковой барьер. По-узбекски я знал только одно слово — Ташкент. Узбечки, по сравнению со мной оказались настоящими полиглотами. Их русский состоял из стандартного набора. На все вопросы они покорно отвечали «да!», сопровождая это «да!» широкой улыбкой. На все просьбы, угрозы и упрёки у них был заготовлен универсальный отклик «зачем?». И, наконец, самой популярной фразой без сомнения являлась протяжно-певучая «менедже-е-ер, когда зарплата?». Киргизки, особенно юные, ограничивались уверенным «да». Во-вторых, на всех двадцати объектах я с удивлением обнаружил документальный недокомплект. В семи магазинах работницы швабры и метлы не имели разрешений на работу, в пяти — трудились с просроченными регистрациями, в остальных имелось и то и другое, но с явными признаками фальшивки. Меня обуял животный ужас. Как и все россияне, я часто видел в новостях сюжеты об облавах доблестной миграционной службы. Кадры с перепуганными нелегалами сопровождались угрожающими комментариями фэмээсников о гигантских штрафах, которые они недрогнувшей рукой выписывали недобросовестным работодателям.

— Фигня! — отмахнулся Валерий Вадимович. — Твоя задача (мы быстро перешли на «ты») — обязательное наличие уборщицы в магазине. Понимаешь, по договору, если уборщицы нет в течение пяти часов, «Пятёрка» навалит на нас крупный штраф, а то и сам договор разорвёт. Это пострашнее ФМС будет. Кстати, из-за твоего предшественника, Шарапова, мы так потеряли объект на Охте. Документы, конечно, тоже важны. Ты занимайся, устраняй недостатки. На то ты и менеджер. Не забывай с директорами магазинов поддерживать дружеские отношения. Они часто своему центральному начальству ябедничают. А это опять же — потенциальная потеря объекта. Усвоил?

Спустя неделю, я понял, почему клининговая компания уделяет так мало времени непосредственно клинингу. Совсем скоро я перестал обращать внимание на чистоту полов, полок и холодильников. Главное — это оказаться победителем в увлекательной каждодневной игре: «Найди узбечку». Уборщица могла не выйти в свой магазин по разным причинам. Она могла заболеть, устать, проспать, попасть по дороге в цепкие лапки охочих до небольших, но приятных взяток милиционеров. Да, в конце концов, просто не выйти без объяснения причин. Азия-с, однако! И хорошо, если тревожный звонок раздавался вечером предыдущего дня! Нередко, меня будил утренний перезвон:

— Менедже-е-ер? Это Гуля. Я заболель…

— А кто работать будет?

— Не знай. Я заболель…

В большинстве случаев болезнь оказывалась мнимой. Уже через день, еле ворочавшая языком по телефону Гуля или Зуля посвежевшая и отдохнувшая практически на смертном одре, бодро размахивала метёлкой под строгим присмотром директрисы очередной «Пятёрочки». Но это всё потом, а пока, в семь часов утра мне предстояло за короткое время отыскать замену. Под недовольное ворчание разбуженной жены, я вооружался записной книжкой и начиналось…

— Диля? У тебя сегодня есть работа? Не хочешь выйти на халтуру в «Пятёрку» на Гражданском? Спина болит? Ну, выздоравливай!..

— Коноатчон? Это Андрей Александрович. Как какой? Забыла? В Озерках, помнишь, неделю назад у меня работала? Твой телефон мне Ойгуль давала. Вспоминай, вспоминай! Вспомнила? Ай, молодец! За наличные в «Пятёрку» пойдёшь? Когда идти? Да прямо сейчас. Встала, причесалась и вперёд! У мужа спросишь? Ладно, перезвони…

— Севара? Нет? А кто? Инобат? А где Севара? Спит? А ты кто такая? Сестра? Слушай, сестра, деньги нужны? Пятьсот рублей. Сразу, наличными. Какая работа? Ерунда, лёгкая! Магазин убрать, полочки протереть. Нет не долго, всего 12 часов. Да перестань ты! Я договорюсь, тебя на полчаса раньше отпустят…

— Коноатчон? Ну что ты не перезваниваешь? Что твой муж сказал? Мало денег? Пятьсот рублей — мало? А сам-то он работает? Нет? Передай своему мужу — он ишак! Сам ни хрена не делает и тебе не даёт заработать…

— Шахноза? Выручай! Срочно найди мне женщину на сегодня! Да не мне лично! В магазин на Гражданском. Без разрешения на работу? Можно и без разрешения. Можно даже без головы, лишь бы руки были. Как зачем? Швабру держать!..

И вот, о радость! найдена желающая подхалтурить. Очередная вербовщица «сбрасывает» мне её телефон смской. Но на этом злоключения не заканчиваются.

— Алё, Олам? Меня зовут Андрей Александрович. Я по поводу работы. Сегодня нужно убирать магазин на Гражданском проспекте.

— Да.

— Что, да? Ты где живёшь?

— Метро Пионерский.

— «Пионерская»? Знаешь, как добраться до метро «Гражданский проспект»?

— Где?

Начинаю закипать. Очень хочется ответить в рифму.

— Метро, — медленно повторяю я. — «Гражданский проспект».

— Где?

Я понимаю тщетность своих попыток.

— Короче, Одам! Жди меня на «Пионерской» через час. Знаешь там памятник с конями? Вот около коней и стой!

Толком не позавтракав, не побрившись, я выскакиваю на улицу, сажусь в наспех отремонтированную машину и мчусь на «Пионерскую». Путь не близкий, с учётом того, что живу я в Московском районе. Однако иначе незнакомая мне Олам в жизни не доберётся до нужного магазина.

Через месяц я глядел на служебный телефон с ненавистью. Девять из десяти звонков несли в себе большие или маленькие проблемы. Я даже пробовал отключать его хотя бы на ночь, но от этого стало только хуже. После включения телефон срывался с цепи словно бешеная собака.

— Андрей Александрович? Это Анна Фёдоровна, заместитель директора. Да, из «Нетто» на Художников. Ваша Замира сегодня не вышла. А время уже девять с копейками. Сейчас директор на работу придёт. Боюсь, будет скандал…

— Андрей? Это Валерий Вадимович. Что у тебя с телефоном? Звонили только что из Озерков. Там твоя уборщица вдруг всё побросала и ушла домой. Никто ничего не понимает! Смотайся туда срочно, разберись. Да, и замену по дороге найди…

— Менедже-е-ер! Это я — Коноатчон! Милиция меня забраль. Мужу звонить? Я мужу звониль. Он пришёль — его тоже забраль…

Перевести дух не удавалось даже в выходные. Для моих подопечных суббота и воскресенье ничем не отличались от обычных рабочих будней. Я постепенно начинал звереть. Моё общение с уборщицами и директорами магазинов перестало напоминать великосветскую беседу. Не мудрено, что в «Клининг-ПОПСе» текучка как линейного персонала, так и менеджеров имела удручающие размеры. Всё чаще стал подумывать об уходе и я. Последней каплей, переполнившей чашу моего терпения, оказался телефонный звонок в пять часов утра с субботы на воскресенье. Звонила директриса «Пятёрки» из Мурино. Этот объект я ненавидел больше других. Причиной столь сильного чувства было расположение магазина. Возьмите в руки карту Санкт-Петербурга и сами всё поймёте. Где Московский район, а где Мурино! Точно так же видимо рассуждали гастарбайтеры. Какая в Мурино может быть работа? Найти уборщицу в эту дыру оказалось делом сродни героическому штурму Северного Полюса. Работавшая там у меня последние две недели Тоира Матьякубова, была опутана сладкими лживыми речами про грядущее повышение зарплаты и про три выходных в месяц. Убиралась Тоира отвратительно, дерзила магазинному персоналу, а из документов у неё имелся лишь рваный затёртый паспорт. Тем не менее, по причине отсутствия других кандидатов, я был рад и Тоире.