Война Моря и Суши - Александра Ковалевская

— Именно.

— Вы в курсе, что это дело проходит под грифом секретности индекс десять? То есть, окажись сведения правильными, мне нужно будет указать на вас как источник информации. Если вы добыли дезинформацию, вами будут интересоваться вплотную, и отнюдь не военные патрули.

— Обер-лей, я понимаю, что по инструкции вы должны сообщить мне эти жутко интересные сведения. Но, поверьте, здесь выживает тот, кто знает всю карточную колоду наизусть, и зря не крутит в воде пальцем. Повторяю: я хочу слить информацию, и как можно скорей. Одному владеть ею совсем небезопасно. Я же не могу, как вы, сесть в о-тэ и залечь на дно. Жизнь на Суше, поверьте, очень даже привлекательна, что бы в рифах ни думали на сей счёт. Но чтобы жить хорошо, не мешает иметь некую, знаете ли, круглую сумму.

Кассий произнёс свою тираду, не глядя в лицо аналитика, с брезгливым видом оценивая спартанскую обстановку палатки. Он знал цену своей инфо, и знал, что Валевский — один из немногих, кто заинтересован в ней и, главное, — в состоянии кошельком Главного Управления расплатиться за сведения. Можно предложить документы любому из высшего офицерского состава. Но подставить именно бойфренда бывшей жены — особое удовольствие…

— Сколько? — Валевский прервал приятные мысли Борджия.

— Тридцать тысяч кредиток или по курсу зелёными, — не моргнув, ответил визитёр.

— Вы не поднимете столько зелёных.

— Я заеду за ними на экскаваторе фирмы «Агуако». Это такая большущая машина, загребающая землю ковшом. — Верхняя губа Кассия вызывающе растянулась, обнажив хищный оскал.

— Кому принадлежали документы?

— Большая их часть внутренние приказы Военных Сил Моря с пометкой «Новый мир».

— «Новый мир»? Что это значит?

— То, что в Армии Моря благополучно действует хорошо организованная структура, сама себе отдающая приказы, и сама приводящая их в исполнение, ххе!

— Остальные документы?

— Переписка тайной агентуры Суши, в частности, последнее дело Гипноса. Как по мне, эта часть самая интересная.

— Почему вы решили предложить документы?

Кассий Борджия решил, что разыграть карту патриота никогда не мешает:

— Судьба Колоний мне небезразлична.

«Да за такую информацию ты мог просить разрешение вернуться, брахицефал. Но выбрал деньги. Ещё бы: прекрасно знаешь, что в Колониях не получишь за сведения ни полушки, а ты патологически корыстен. В рифах, в отличие от Суши, многое принадлежит к категории непродаваемого, да только мораль и нравственность нужны тебе, как осьминогу птичьи перья. Это первое. А второе: даже вернувшись, через год-два, порочная натура снова вынудит сделать выбор между смирительным браслетом и возвращением на поверхность», — подумал Валевский.

Размышлять нечего: Дэн-Кассий слишком крупная рыба, чтобы пытаться за тридцать тысяч кредиток вручить представителю Главного Управления стопку рекламных буклетов африканских зоопарков.

И дело даже не в том, что этому невозвращенцу, в случае подлога, придётся бегать не от ГУ, но от внешней разведки Моря. А у той руки ещё длиннее. В сделке он явно преследует двойной, и даже тройной интерес. Избавившись от документов, прежний Дэн не выиграл бы ничего, но Кассий!.. Кассий, пустивший корни на Суше, найдёт способ расшуршать о том, какие сведения прошли через его руки. И тем самым качнёт себе сумасшедший рейтинг в определённых кругах. А это больше, чем просто деньги. Для такого, как он, гораздо больше.

— Я должен увидеть документы, — сказал Валевский.

— Хо, офицер, я должен увидеть вознаграждение.

— Вы покажете мне документы или сделка не состоится.

— А вы гарантируете мне оплату вашего любопытства.

— Я не гарантирую вам ничего. Мы в одной связке, мистер Кассий Борджия. — Валевский впервые назвал визитёра «внешним» именем.

На лицо Борджия упала хмурая тень. Сказанное следовало понимать однозначно: или он дарит пакет, как поступил бы истинный патриот, или состоится их сделка, но после, — после имя Дэна Брауна будет вычеркнуто в Морских Колониях, останется только Кассий Борджия…

— Я — не в связке с вами, сеньор Валевский. — Борджия произнёс это по-испански.

Подчёркивая пренебрежение, принялся сыпать словами на дурном английском, которым изъясняется половина внешних, свидетельствуя о недоступности хорошего образования и образования вообще. Он прекрасно знал, что подводников раздражает этот новояз:

— Сильно рискуешь. Толкну чётче: я их тебе нёс, чек. Ок? Въезжай скорее: вас в рифах отвлекают от реального толка. Но ты же чек хай-статуса, ты просекаешь: ещё не поздно спасти себя, и радаков, и чиксу, ту же Зелму, всех, кого ты хочешь спасти. Со дня на день в Колониях может случиться ластный торч: переворот — для тебя втыкаю. Кульные пиплы, ясно, не готовы, всё сделают за них и быстро. Воткнись? Всё, чек, финишируем.

— Переворот? Вы серьёзно? Теперь я сильно сомневаюсь в ценности вашей инфо, — наигранно-самоуверенно съязвил Арт, вытерпев поток словесного мусора, мешающего расслышать смысл.

Кольнуло опасение, что перегнул палку, и сейчас рыба сорвётся…

— Не верите?!

«Мир благополучных непуганых идиотов!» — Кассий едва сдержался, чтобы не произнести вслух всё, что думает о Валевском и обо всех подводниках:

— Уберите освещение, сеньор офицер!

Портативный штабной проектор заработал, проецируя на стену трёхмерную серую рябь. Валевский, немного подумав, вломился в секретные электронные коды; изображение пошло. Стены палатки, изнутри обтянутые рулонными противоударными листами, служили отличным экраном. Борджия быстро, страница за страницей, листал фотокопии. Как и все нью-джишники с низким индексом, имея весьма приблизительное представление о возможностях интеллекта, он не учёл, какими способностями обладает человек, отобранный Главным Управлением среди тысяч студентов. Пять килобайт текста Валевский считывал и запоминал мгновенно и навсегда, с поправкой в десятые доли секунды в случае нечёткой проекции.

Но изображения на экране были качественные.

У аналитика, успевшего запомнить содержание страниц с первого до последнего слова, мороз пробежал по коже. Если всё — правда, то Подводные Колонии действительно ждёт серьёзное потрясение.

Сразу заполнились провалы в информации и недостающие звенья, так мешавшие работать Валевскому. Сложная мозаика сложилась в ужасающую в своей целостности картину нового мира, в котором к власти рвалась новая сила… И эта сила крепла в глубинах океана!..

«Хотел бы видеть эту щербатую рожу, когда её хозяин услышит, как я наизусть цитирую содержание всех документов!» — Артемий погасил искру в глазах, не позволяя себе забыть, что на демонстрацию преимуществ интеллекта для людей его ранга существует строгий запрет. Табу соблюдается тем ревностнее, чем выше индекс нью-джи у человека.