Большевики. Причины и последствия переворота 1917 года - Адам Б. Улам

Больше полиция не докучала Ленину. В июле он совершенно легально покинул Россию и оставался за границей значительно дольше означенных шести месяцев.

Уезжая, Ленин распрощался с периодом революционного ученичества. В Сибирь он отправился как один из руководителей зарождающегося социалистического движения Санкт-Петербурга. Теперь он был готов занять более высокое положение, несоизмеримое с прежним. Он претендовал возглавить социалистическое движение всей России. Находясь в сибирской ссылке, Ленин еще воспринимал себя как скромного последователя отцов русского марксизма, Аксельрода и Плеханова. Аксельрод похвалил работы Ленина, адресованные рабочим, и выразил надежду, что Ульянов и дальше будет писать в том же духе. Польщенный ученик ответил: «Я не желаю ничего иного, как только бы иметь возможность писать для рабочих». Но ближе к окончанию ссылки Ленин уже был готов критиковать Аксельрода. Возросли авторитет Владимира Ильича и его уверенность в себе. Он уже не довольствовался тем, что поносил народников и громил (это не составляло труда!) их теории, будто развитие капитализма в России не что иное, как оптический обман. Теперь Ленин защищал традиционный марксизм и был готов бороться с теми, кто в России и за границей пересматривал основную доктрину и вносил в нее изменения. Как ни странно, но до революции эта деятельность отнимала у него больше сил, чем борьба с самодержавием и капитализмом.

В Сибири Ленина захватила идея, заставившая его отправиться за границу. Следует издавать за границей журнал, тайно переправлять его в Россию и с его помощью попытаться создать единую марксистскую партию. Легко понять происхождение этой идеи. Около сорока лет назад «Колокол» Герцена играл основную роль в развитии русского радикализма. Ленин великолепно усвоил уроки русской революционной истории. Народовольцы, маленькая горстка революционеров, оказались под влиянием ошибочных представлений; они надеялись в течение двух лет парализовать работу правительства и серьезно повлиять на курс русской истории. А если решительность и дисциплинированность народовольцев совместить теперь с четкой социально-политической теорией, марксизмом?!… Стремление к идеалу объясняет бесконечные идеологические споры последующих лет, борьбу за каждое слово в программе партии, резкий разрыв дружеских отношений из-за незначительных разногласий. Словно в религиозной аллегории, путь вывел героя из болота народничества и привел его к вершинам марксизма, где его дожидался дьявол оппортунизма, выдававший себя за экономиста. Враг побежден, но он вновь появляется под видом меньшевизма, ультиматизма и тому подобного. Марксист – это тот, кто побеждает религиозное суеверие, для кого борьба против аморалистов, номиналистов и реалистов является фантастическим рассказом. Его собственный путь, узкий и трудный, пролегает между ревизионизмом и догматизмом.

Во время первой поездки за границу в 1895 году Ленин встречался с известным французским социалистом Полем Лафаргом. Он интересовался, чем занимаются русские социалисты. Во время беседы Лафарг, с присущим ему культурным шовинизмом, скептически отнесся к возможности объяснить рабочим марксистскую теорию. Французским рабочим в течение двадцати лет вбивали в голову марксизм, и все-таки они толком не смогли разобраться в нем. Как же это удастся русским? То, что эта сложная теория сможет пустить корни в такой «полуазиатской» стране, не уставало поражать французскую и немецкую интеллигенцию. Лорд Кейнс, ныне покойный, выражал типичный англосаксонский скептицизм: как может доктрина, «такая тупая и нелогичная», оказывать столь сильное влияние в мире? Известный экономист слегка ошибался. Марксизм нельзя назвать тупым. Что касается нелогичности, то вряд ли он окажется в невыгодном положении при сравнении с другими доктринами, которые оказывали влияние на мировую историю.

Модный термин современной психологии «двойственное отношение» как нельзя лучше подходит к учению Карла Маркса и Фридриха Энгельса. При близком рассмотрении оказывается, что марксизм не является совокупностью простых рекомендаций, вызывающих восторг или отвращение. Марксизм откровенно призывает к уничтожению капитализма, он видит в капиталисте эксплуататора, который живет и богатеет за счет тяжелого труда и страданий огромного большинства. Однако в «Манифесте Коммунистической партии» и «Капитале» есть места, где авторы с воодушевлением расхваливают капитализм. За несколько десятилетий, пишет Маркс, капитализм сделал для блага человечества больше, чем все прежние социально-экономические системы. Между странами завязались не только торговые отношения, но и наладился обмен идеями. Индустриализация капитализма продемонстрировала неправильность национализма и ослабила влияние религиозных предрассудков (в этом Маркс заодно с либералом-оптимистом середины XIX века). Одним словом, это означает цивилизацию и прогресс. И капиталист – основной представитель этого прогресса: его врожденная мания сохранить и инвестировать капитал является необходимым условием материального и духовного развития человечества.

Далее Маркс утверждает, что теперь (расплывчатое понятие «теперь»: в 1848 году, в год выхода «Манифеста…», или в 1867 году, издания первого тома «Капитала») научно доказано – закончилась прогрессивно-благотворительная роль капитализма, по крайней мере в Западной Европе. Как объяснить такое парадоксальное заявление? Дальнейшее существование капитализма приведет к угнетению и обеднению народных масс. Законы экономики не позволяют капиталисту, независимо от его намерений, платить больше прожиточного минимума (а что есть прожиточный минимум? Прожиточный минимум английского рабочего отличается от прожиточного минимума русского рабочего, он зависит от времени года и т. д.). Те же экономические законы с ростом индустриализации диктуют капиталисту все сильнее эксплуатировать рабочих. Машины вытесняют человеческий труд, растет безработица, и в конечном счете под ударами кризисов и революций капиталистическая система будет уничтожена. Пролетариат, задавленный экономически и политически (государством управляют буржуазия и капиталисты), стихийно превращается в сознательный и организованный класс, который в итоге уничтожает своего угнетателя. «Экспроприация экспроприаторов» будет означать победу социализма. Переход средств производства в общественную собственность обеспечит необходимый баланс между производством и потреблением. Исчезнут присущие капитализму противоречия, и дальнейший технический прогресс приведет к увеличению благосостояния каждого члена общества. Основанные на принуждении институты, включая государство, ведущие к усилению неравенства, будут уничтожены, и социализм уступит место коммунизму, основной лозунг которого: «От каждого по способностям, каждому по потребностям».

Интеллектуальный блеск марксистской системы всегда привлекал к себе тех, кто стремился к интеллектуальным занятиям. Маркс снисходительно характеризует остальные системы социалистов как нравоучительные или утопические мечты. Пока экономисты и политики пытались разобраться в сложных законах, марксизм блистал теоретической сложностью и изысканностью. И не только для интеллигенции. Под массой статистических выкладок и математических формул явственно просматривается жесткий приговор, вынесенный богатству и власти этого мира, который нельзя смягчить и избежать которого невозможно. Неудивительно, что материалистическая основа марксизма всегда сохраняла тайную привлекательность для некоторых, склонных к религии, индивидуумов: обещает, и намного раньше чем в следующей жизни, наказать тех, кто не устоял перед искушением мирского успеха.