Взгляд Медузы - Торкиль Дамхауг

Он не стал говорить, что чуть было не открыл его, не сунул нос в ее жизнь, о которой он меньше всего хотел бы знать.

— Забери его с собой в следующий раз, когда придешь, — сказала она задумчиво. — Если ты придешь.

Она снова предоставила ему возможность сказать то, что он собирался сказать, идя к ней.

Где-то далеко звонит телефон. Это ему звонят, но он не может понять, откуда раздается звук. Он лежит на каменном полу, ему холодно. По лестнице к нему спускается Бреде. Это не Бреде. Это Том спускается, ступенька за ступенькой, и никак не может добраться до него.

Аксель открыл глаза в темноте, сел в постели, услышал размеренное дыхание Мириам. Глаз едва различал ее волосы, раскинувшиеся по подушке. Книги на полке и фотография офицера в морской форме обрели очертания. Это было единственное фото, которое он у нее видел. Должно быть, ее отец. Он не стал спрашивать. Ему вдруг вспомнилось последнее, что он ей сказал перед тем, как она уснула: «Как-нибудь я расскажу тебе кое-что о моем брате-близнеце». — «Как-нибудь?» — пробормотала она в полусне. «Когда я приду в следующий раз, — сказал он. — Ты будешь первой, кто про это узнает. Про то, что случилось тем летом, когда его отослали из дому».

Было без двух минут пять. Он тихонечко оделся. В прихожей он подобрал с полу туфли. Повеяло каким-то гнилостным запахом, и ему вдруг показалось, что это от него самого так пахнет. Он приоткрыл дверь квартиры — запах усилился. Он попробовал открыть дверь пошире — что-то мешало. Он поднажал, дверь открылась наполовину. И Аксель сразу понял, что же напоминал ему этот запах: анатомичку, вонь при вскрытии. Он зажег свет в прихожей. Лампа отбросила желтоватый конус света на площадку лестницы. Там лежала человеческая рука, изодранная в клочья и окровавленная. Он кинулся к двери и, спотыкаясь, вышел в одних носках, встал во что-то мокрое и липкое. Лежавшее там и не дававшее открыться двери тело было обнажено. Это была женщина, без ног. Волосы превратились в комок запекшейся крови, лицо было разодрано. Глаз он не смог разглядеть. Он осторожно вернулся назад в прихожую, защелкнул дверь.

Из алькова послышался голос Мириам. Она позвала его по имени. Он, шатаясь, пошел к ней.

— Где ты был? Чем это пахнет? Аксель, почему ты ничего не говоришь?

Он прокашлялся:

— Там… опять это случилось.

Она выскочила из алькова:

— Что случилось?

Тело не слушалось его, ноги подгибались, он вцепился в спинку стула:

— За твоей дверью.

Она тут же направилась туда, он удержал ее:

— Там кто-то лежит, Мириам. Женщина.

— Да ты что!

— Она… Только не выходи туда.

— Анита, — прошептала Мириам.

Он выпустил ее, попытался собраться с мыслями. Сумел сформулировать одну:

— Выжди пять минут после того, как я уйду. Потом позвони в полицию. Запри дверь и никуда не выходи до их приезда, не открывай больше никому.

Она смотрела на него с недоумением:

— Ты уходишь?

— Мне нужно поговорить с Бией. Она должна узнать об этом от меня… О том, что я провел эту ночь здесь. Ты понимаешь, Мириам, ты должна сказать полицейским, что ты была здесь одна. Что тебе не удавалось открыть дверь. Что ты увидела окровавленную руку и побоялась выходить, пока они не приедут.

Она все так же не сводила с него глаз — похоже, не понимала ничего из того, что он ей говорит.

— Мириам.

Он взял ее лицо в ладони, заглянул в глаза. Они будто застыли.

— Не забудешь? Не забудешь позвонить?

Он крепко обнял ее и поцеловал в щеку. Ее руки безвольно висели вдоль тела.

— Не уходи сейчас, Аксель, — прошептала она.

Он протиснулся в дверь, стараясь не дышать, не смотреть вниз — на то, что там лежало. Неуклюже спустился по шаткой лестнице, вышел на задний двор. Он не успел отворить дверь на улицу — она открылась снаружи. Он отскочил на шаг назад, затаился в полутьме. В подворотню зашел мужчина в вязаной шапочке, низко натянутой на лоб; за собой он тащил тележку с газетами. На какое-то мгновение Аксель встретился с ним взглядом.

— Добри утра, — поздоровался мужчина на ломаном норвежском.

Аксель проскочил мимо него.

С восточной стороны на небе появилась бледная полоса серебристого света. Он посмотрел на часы. Десять минут шестого. Он быстрым шагом двинулся к площади Карла Бернера, потом вдруг понял, что идет не в ту сторону, и повернул назад. «На такси нельзя, — подумал он, — меня никто не должен здесь видеть. Не знаю даже, куда пойти».

Через полчаса он нажал кнопку звонка в доме на улице Тосен-вейен.

Стоя на верхней ступеньке лестницы, Викен дышал с трудом. Не потому, что он был в такой плохой форме, что запыхался бы, поднявшись на несколько ступенек; но то, на что он смотрел, чего он ожидал, все-таки оказалось гораздо хуже, так что дыхание у него перехватило; к тому же исходивший от мертвого тела смрад было практически невыносимо вдыхать.

Нина Йенсен остановилась на ступеньке позади него. Он заехал за ней по пути сюда, хотя у него и мелькнула мысль оградить ее от этого зрелища. Мертвая женщина — то, что от нее оставалось, — лежала с вывернутой в сторону головой, уставившись глазами в сторону лестницы, по которой они только что поднялись, хотя глаза были почти скрыты коркой запекшейся крови. Вся нижняя часть лица, плечи и спина были покрыты глубокими бороздами, как от когтей. Рот был порван с одного бока, и из рваной раны в щеке вываливался язык.

Викен бросил взгляд на констебля, стоявшего возле двери:

— В диспетчерскую вот эта соседка звонила?

На табличке рядом со звонком было написано:

«Мириам Гайзаускас».

— Да, она позвонила по номеру экстренного вызова, — констебль посмотрел на часы, — примерно пятьдесят пять минут тому назад.

— Техники-криминалисты?

— Еще не появлялись.

Викен спустился на этаж ниже.

— Йенсен! — крикнул он оттуда.

Нина медленно шла по шаткой лестнице; она была бледна и цеплялась за перила, будто боялась, что деревянная конструкция вот-вот рухнет.

Викен показал на табличку: «Здесь живут Анита и Виктория Эльвестранн».

— Женщина, объявленная в розыск, — подтвердила она.

Викен снова поспешил наверх, он уже справился с собой; одолжив у констебля фонарик, он осмотрел пол вокруг изуродованного тела. Крови натекло немного, — очевидно, убийство было совершено не здесь. Та кровь, что собралась на полу, сочилась из культей ног. В луже крови он увидел четкий отпечаток ступни.

Кто-то разговаривал, поднимаясь по лестнице. Викен узнал голос одного из коллег из технического отдела. Он присел на корточки и осветил фонариком дверь. Широкое углубление в деревянном полотнище, пять глубоких вертикальных борозд.