Смерть коллекционера - Стивен Ван Дайн

От Стайнмеца Вэнс уезжал заметно повеселевшим.

– Завтра, – сказал он по дороге, глядя на темное окно, – мы узнаем, кто владелец нашей малютки.

Оказавшись в Нью-Йорке, Вэнс первым делом позвонил домой Маркхэму. Конечно, без нас дело не продвинулось ни на йоту. Грасси вернулся к одиннадцати утра, в прескверном настроении. Он хотел переселиться в отель, но Маркхэм, употребив власть, убедил его оставаться в доме Коу до тех пор, пока на дело об убийстве не прольется хоть какой-то свет.

Рид весь день провел у себя в квартире. Дважды звонил Маркхэму, спрашивал, не может ли чем-нибудь помочь следствию.

Хильда Лейк ушла в десять утра, одетая в спортивный костюм. На вопрос Хиса, куда она направляется, мисс Лейк небрежно ответила, что намерена прокатиться за город.

Сержант Хис почти весь день оставался на посту, но его деятельность свелась в основном к ответам на телефонные звонки и усилиям сдержать взвод репортеров сообщением о «подвижках» – каковое сообщение являлось чистой воды экспромтом. Подоконник в гостиной был проверен на наличие отпечатков пальцев. Их не обнаружилось.

– У меня это дело уже в печенках сидит, – пожаловался Маркхэм за ужином. По его предложению, мы ужинали в «Стейвесант-клаб». – Я не вижу выхода. Если мы даже дознаемся, кто убил братьев Коу, мы не сможем объяснить, как убийце это удалось. Разве что он сам соблаговолит нам рассказать. А тут еще нападение на Грасси; оно только сильнее все запутало. У нас ни единой зацепки. Это ненормально. Есть же отработанные способы расследования – а тут их применить нельзя. Господь свидетель, потенциальных убийц хоть отбавляй. И мотивов тоже.

– Очень, очень печально, – вздохнул Вэнс. – Знали бы вы, милый Маркхэм, как я вам сочувствую. И однако есть некое совсем простое объяснение. Головоломку измыслил поистине дьявольский ум. Можно сказать, мы имеем дело с криптограммой, в которой зашифрованы изначально бессмысленные слова. Тем не менее, угадав ключевую букву, мы без труда разберем весь шифр. В нашем случае эта ключевая буква – скотти. И я не теряю надежды.

Вэнс отвлекся на салат:

– На мой взгляд, майонезной заправке а-ля рюс не повредила бы толика белужьей икры.

– Соизволите донести сие ценнейшее предложение до сведения совета управляющих, мосье Брийя-Саварен?[52] – съязвил Маркхэм.

– О, не утруждайтесь, – в тон ему отвечал Вэнс. – А то, чего доброго, совет управляющих добавит соленую икру и окончательно испортит заправку… Лучше расскажите, как вчера обстояли дела в доме Коу.

– Рассказывать особо нечего, – скривился Маркхэм. – После привычной рутины Хис поехал домой. Оставил, правда, двух наших парней: одного на улице, второго – у черного хода. Грасси целый день проторчал у себя в комнате. В последнем рапорте Хис сообщил, что Грасси лег спать. Кстати, замок ему починили. Мисс Лейк вернулась перед самым отъездом нашего сержанта. Очень близко к сердцу приняла весть о ранении Грасси.

– А вот это крайне интересно, – перебил Вэнс.

– Китаец из дома не выходил, – продолжал Маркхэм. – Хису он сказал, что предпочитает оставаться в доме до тех пор, пока не найдут убийцу.

– Очень надеюсь, что ждать мистеру Ляну придется недолго, – вздохнул Вэнс. – А нам его присутствие на руку. Что-то мне подсказывает, дорогой Маркхэм: нынче мистер Лян будет весьма полезен следствию. Кстати, а чем занимались вы? Отслеживали молочные акции? Курировали комитеты именитых граждан, склонных довести драму до трагедии? Интервьюировали олдерменов?[53]

– В общем, да, – сознался Маркхэм. – Боюсь, никаких соображений по нашему делу у меня не появилось. А у вас?

– Если честно, то сегодня соображений нет и у меня. – Вэнс откинулся на стуле. – Быть может, завтра…

– Вашу помощь расследованию трудно переоценить, – язвительно прошипел Маркхэм. – Morgen, morgen, nur nicht heute; sagen immer träge Leute[54].

– Ах, Маркхэм, Маркхэм! – воскликнул Вэнс. – Вам ли не знать, что я далеко не ленивец! Отвечу цитатой из Цицерона: «Aliquod crastinus dies ad cogitandum dabit»[55].

(Суббота, 13 октября 9.00)

На следующее утро в девять часов Вэнс позвонил в дверь Американского собачьего клуба, что находится по адресу Четвертая авеню, дом 221, и попросил о содействии секретаря, мистера Перри Б. Райса. Мистер Райс обещал всяческую помощь.

– Покажу вам официальный каталог выставки в Энглвуде. Надеюсь, там вы найдете всю интересующую вас информацию, – сказал мистер Райс.

Он повел нас коридором в просторную комнату и представил миссис Дель Кампо, главе выставочного отдела. Комната была длиной футов сорок, с несколькими окнами по западной стене. По боковым стенам тянулись сейфы. Имелся также массивный книжный шкаф со стеклянными дверцами, за которыми краснели сафьянными переплетами каталоги всех официальных собачьих выставок за последние полвека. У двери помещались стеллажи с судейскими досье и бланками заявок[56]. Рядом был особый стеллаж для картотеки, в которой, без сомнения, нашлась бы карточка на любую собаку, участвовавшую в выставке, с информацией о статях, возрасте, владельце, призах и прочем. В этой комнате буквально роились молчаливые серьезные барышни, занятые заполнением бланков и сверкой данных – такая рутинная работа сопутствует каждому собачьему шоу. Стены были украшены фотографиями собак-чемпионов всех мыслимых пород.

Миссис Дель Кампо оперативно нашла нужный нам каталог – над ним как раз корпела одна из серьезных барышень. Открыв раздел, отведенный шотландским терьерам, миссис Дель Кампо заскользила пальчиком по перечню щенков-сук и быстро обнаружила обладательницу второго приза. Владельцем был записан некто Джулиус Хиггинботтом, саму собаку звали Мисс Мактавиш. Далее следовали данные из племенной книги и дата рождения Мисс Мактавиш – двадцатое ноября прошлого года. Отец – чемпион по кличке Автократ из знаменитого шотландского питомника Орнсей, мать – Лористон Лавлейс. Заводчик – Генри Д. Биксби.