Пернатый оберег - Алексей Яковлев

Увидев, что кворум есть, Имярек встал, объявил толковище открытым и предложил без промедления утвердить повестку дня пока из одного — первого пункта, а там как повезет. Хотя проведение толковища согласовано с кем надо, жизнь непредсказуема и, как говорится, «пара беллум», то есть «хочешь мира, готовься к войне». И Глеб опять отметил глубину и силу мышления Имярека, достойную выдающегося государственного деятеля. Уж если бы этот авторитет стоял во главе чего-нибудь, никаких внезапных и неожиданных нападений на это «что-нибудь» в принципе не могло состояться. Ведь кто предупрежден, тот вооружен! Не зря все авторитетные люди очень даже признают выдающиеся способности Имярека! Жизнь их заставила! А вот кое-кто в ту пору ужасную, когда Имярек еще томился в Бутырке сырой, поспешил созвать толковище. Мол, обойдемся и без Имярека, некогда его освобождения ждать: насущные вопросы назрели и перезрели! Забыли мудрую народную пословицу: «Поспешишь — ОМОН насмешишь!». Не успели собравшиеся разнять всех дерущихся и утихомирить всех ссорящихся, прежде чем перейти к повестке дня, как ворвались в помещение верзилы омоновцы в масках с автоматами, уложили всех на пол, после — и ссорившихся, и дравшихся, и мирящих их — руки на затылок, и отвели в кутузку… Нет, потом, конечно, в конфиденциальных разговорах любезно извинялись: мол, начальство ни с того ни с сего, как с сучка сорвалось — а мы что, люди подневольные, что прикажут, то и делаем… Но их извинениями сыт не будешь, и любезности в карман не положишь! С той поры закаялись действовать помимо Имярека. Вот только когда он выйдет по УДО, тогда сразу же толковище и соберем, так все и договорились. Все надежды на Имярека! Только он умеет все мудро перетереть, разрулить и страсти утихомирить! Все начальство уважает его за рассудительность, предусмотрительность и основательность, с ним предпочитает договариваться и компромиссничать. И лишь злой генерал взъелся на Имярека из-за какой-то случайно украденной борсетки! А ты забыл, злыдень-генерал, кто откликнулся на возмущенный глас вопиющей общественности, когда обокрали квартиру знаменитого артиста, умеющего прекрасно говорить с кавказским акцентом! Это Имярек среди тысяч и тысяч обворованных московских квартир обнаружил и выявил именно эту, артистическую, и не только заставил обидчиков знаменитого артиста вернуть ему все уворованное, но вдобавок еще и извиниться перед уважаемым человеком! Вспомнил, неблагодарный генерал?! Ну ничего, не только вспомнишь, но еще и попомнишь, как задерживать УДО Имяреку!

Пока Глеб в кустах, а авторитеты на террасе ресторана предавались эмоциям, Имярек предпочитал поступать чисто конкретно. Он зачитал первый пункт повестки дня:

— Распределение освободившихся, то есть ныне бесхозных, сфер влияния в связи с убытием их прежних владельцев в лучший мир, — участники толковища завершение чтения встретили единодушными аплодисментами. — Позвольте ваши аплодисменты считать за согласие, но прежде чем приступить непосредственно к обсуждению сути вопроса, предлагаю почтить память ушедших братанов вставанием, — и Имярек первым встал и склонил голову.

— Вот это по понятиям! — выразил вслух свое одобрение Гоги Ткварчельский.

Все авторитеты единодушно встали и склонили головы в знак скорби по безвременно ушедшим друзьям, а из магнитофона полились звуки поминального марша в исполнении вокально-инструментального ансамбля «Швейный цех», заменившего давно устаревший и не адекватный современным реалиям «Лесоповал».

Когда все снова уселись, Имярек продолжал:

— Кроме убывших в лучший мир братанов здесь присутствуют и вновь прибывшие, которые пребывают в добром здравии. Представляю вам братана ДДТ, он же авторитетный бизнесмен господин Табунов из города Разнесенска Московской области. Он тоже хотел бы поучаствовать в перераспределении сфер влияния и, в частности, выразил желание крышевать торгово-развлекательный комплекс «Золотая гора», что у МКАДа.

Господин Табунов, кряжистый мужчина, с лицом, облагороженным многочисленными лекциями доцентов с кандидатами МГУ и РГГУ, с пронзительным взглядом и загребущими руками, встал и вежливо поклонился коллегам-москвичам.

— Нам тут только нахлебников из области не хватает! — возмущенно загудели московские авторитеты. — Самим сфер влияния не хватает! Живет ДДТ в области, вот пусть областные супермаркеты и крышует! А то ишь губу раскатал! «Золотую гору» строили двунадесять языков! Такую махину отгрохали, а он хочет все прикарманить?! Дудки ему, а не комплекс!

— Но обратите внимание, дорогие братаны, — дипломатично стал остужать накаляющиеся страсти Имярек, — что все транспортные развязки и подъезды и к «Золотой горе», и к другим торгово-развлекательным комплексам у МКАДа находятся на территории области. Не лучше ли пойти на компромисс с областными коллегами и уступить братану ДДТ-Табунову один комплекс, чем затруднять работу вообще всех? — и Имярек опять как бы ненароком указал на транспарант «Братки, не стреляйте друг в друга!». — К тому же из самых информированных источников мне стало известно, что в верхах сейчас популярна идея слияния столицы с областью. Не можем же мы плыть против политического течения?!

Приведенные Имяреком аргументы подействовали на авторитетов, а косвенное упоминание о водной стихии пробудило неприятное воспоминание о прошлом неудачном толковище, которое не уважившие Имярека братаны додумались провести на речном пароходике. Водная стихия тогда всем вышла боком, а уж с политической ни один здравомыслящий человек и вовсе не станет связываться! Но умом-то правоту Имярека авторитеты признали, а вот сердцем не приняли и затаили на настырного областного провинциала злобу: «Понаехали тут!»

И дальнейшее переопределение сфер влияния тоже проходило не без сучка и задоринки, и только дипломатический такт Имярека позволил обойтись без перестрелки и летальных последствий. Когда наконец даже последний захудалый ларек получил свою крышу, все вздохнули с облегчением и благодарно и восхищенно посмотрели на Имярека. Такой жизненно важный вопрос разрешили благодаря его мудрому руководству и председательству! Пусть не все одинаково счастливы, но все более-менее удовлетворены и, самое главное, живы! И ОМОНа поблизости не видно с его укладыванием носом в пол и последующими извинениями. И братан на братана уже не смотрит так, что, кажется, глазами его хотел бы съесть, да опасается, что его самого тот съест первый. Напротив, все добродушны, благодушны, одним словом — тишь, гладь, да общая благодать. Имяреку потребовались усилия, чтобы вновь настроить толковище на серьезный лад:

— Переходим ко второму вопросу повестки дня: «О кощунственном осквернении понятий и суровом наказании осквернителя». Прошу пригласить обвинителей и обвиняемого!

Охрана пропустила к ресторану две машины. В первой приехали Бубняй и Корявый, а во второй — Дональд Табунов, он же Додик. Участники судебного процесса прошли на террасу. Додика посадили на приготовленный заранее стул, а Корявый и Бубняй выступили с обвинительной речью. Викентьевский прибор барахлил, не все было слышно, но и так, по жестикуляции двух поборников понятий, было понятно, что они разделали Додика под орех. Додик пытался защищаться, но обвинители пустили по рукам авторитетов компрометирующие фотографии, и по разгневанным, на глазах каменеющим и бронзовеющим лицам судей становилось ясно, что дело Додика — швах! Имяреку как председательствующему оставалось только опустить палец вниз на манер римского императора, и Додик тут же разделил бы участь поверженного гладиатора. Но вдруг обвиняемый вскочил со стула и, указывая на свою машину, обратился к Имяреку с отчаянным воплем, но Глеб за дальностью расстояния смог разобрать только одно слово: «Доказательство!» Имярек величаво кивнул головой. Додик бросился к своей машине, распахнул дверь, сунулся туда, повозился с минуту; выволок оттуда какую-то растрепанную девицу и за шиворот потащил ее на террасу. Глеб пригляделся и в изумлении воскликнул: