Голгофа XXI - Елизавета Ельская

— Сейчас зальем горючее и погрузим наши вещи, — сказал Святослав.

«Мария ошиблась. Опасность уже позади, а все живы. Нам осталось спокойно забраться в машину и уезжать. Даже если твари снаружи снова будут виться вокруг вездехода, им ничего с машиной не сделать. Мы выберемся отсюда без потерь! Вот только Иоанн…»

Когда закончили погрузку, Святослав спросил:

— Фома, как по-твоему, Иоанн очень плох?

— Чего ты от меня хочешь, я же не врач.

— Это ты в том смысле, что не знаешь или что не можешь помочь ему?

— В обоих. Пока он вроде бы ничего, но если возникнут осложнения… Сам понимаешь, какой из меня лекарь. А если осложнений не будет, то, по-моему, он поправится. Надо только дать ему отлежаться и кормить получше.

Святослав прикинул ширину кузова вездехода.

— Мы втащим его сюда на каталке и на ней оставим. Подложим снизу пару одеял, ему так будет удобнее, чем на сиденьях. — Он обвел взглядом коробки. — С едой проблем вроде не предвидится.

«Он должен выжить! Если б в раны попала инфекция, был бы сильный жар, а его нет. Иоанн выживет».

Когда они вернулись в медицинский отсек, было пять часов вечера. Иоанн спокойно спал, и на лице его блуждала улыбка, отчего оно выглядело совсем юным. Фома хотел измерить ему температуру, но потом решил не будить. Все, кроме Иоанна, собрались в соседней комнате, и Святослав сказал:

— Машина готова, поехали.

Сидящий на столе Фома заерзал, провел ладонью ото лба к затылку, от чего у любого другого волосы пригладились бы, а у него, как всегда, растрепались еще больше.

— Послушай, командир, уже шестой час, а в восьмом темнеет. За два часа мы далеко не уедем. Вдруг твари увяжутся за нами? Будем тогда до рассвета отсиживаться в машине? Даже в сортир не удастся высунуться. А если застрянем в какой-нибудь грязи? В темноте и с тварями над головой будет не очень-то весело. К тому же все мы устали.

Это было правдой — на Святослава смотрели осунувшиеся, потемневшие лица.

— Не подумай, что я тут саботаж устраиваю! — продолжал Фома. — Если скажешь, что надо ехать, я сяду за руль и все такое, только ты сам прикинь, стоит ли. Здесь безопасно, а утром у нас впереди будет целый день, чтобы убраться отсюда подальше. По-моему, есть прямой резон здесь заночевать.

«Он прав, — подумал Святослав, — если б не предсказание Марии, я рассуждал бы точно так же. Сказать им?.. Этот груз, разделенный на всех, не станет легче… Я тороплюсь увести их от смерти, но что если именно моя поспешность станет причиной чьей-то гибели?

Все действительно до предела измотаны, а в таком состоянии внимание ослабевает и реакции замедляются. Если нам снова придется драться, кто-то от усталости может сделать неверное движение или промедлить на доли секунды, и ценой тому станет жизнь. Я не вправе решать за них».

— Давайте проголосуем, — сказал он. — Кто за то, чтобы поехать сейчас?

Таких оказалось двое: он сам и Кирилл, причем Кирилл проголосовал за только из солидарности с ним.

— Вопрос исчерпан, — подытожил Святослав. — Мы остаемся.

Возникшая в дверном проеме фигура Иоанна явилась для всех полнейшей неожиданностью.

— О чем вы тут спорили? — спросил он, придерживаясь рукой за стену.

Фома сорвался с места и подскочил к нему, чтобы поддержать в случае чего, но Иоанн сказал:

— Не суетись, я не собираюсь падать.

— Тебе нельзя вставать!

— Почему? Мне уже лучше.

Он был очень бледен, но все же держался на ногах без посторонней помощи. Очевидно, его состояние не было столь тяжелым, как они думали.

Фома сказал:

— Мы решили здесь заночевать, чтобы нормально выспаться. Не всем же повезло так, как тебе. Ты дрыхнешь почти сутки, и нам стало завидно. Вон, посмотри на Симона: он от зависти прямо позеленел.

Симон и правда выглядел не лучшим образом, как, впрочем, и остальные.

После того как Иоанн снова улегся, Фома самодовольно изрек:

— Мне явно полагается премия. А может быть, даже повышение.

— Хорошо, — согласился Святослав, — отныне ты будешь у нас не просто лекарем, а главным лекарем, а также токарем и пекарем по совместительству.

Филипп многозначительно заметил:

— Учти, Фома, что всякие панические заявления насчет того, что сложные случаи тебе не по плечу, в устах главного лекаря неуместны.

— Что-то у меня в ухе чешется, — задумчиво произнес Матфей.

— А у меня поясницу ломит, — в тон ему продолжил Фаддей. — Фома, к тебе на прием заранее записываться надо или как?

Фома махнул рукой:

— Вот черт! Сам напросился.

Симон ехидно сказал:

— Да, Фома, придется тебе повысить квалификацию. Мы спать ляжем, а ты какой-нибудь справочник изучай. Подходящая литература здесь наверняка найдется.

— Мы поищем, — услужливо предложил Фаддей, а Филипп с усмешкой добавил:

— С картинками, чтобы потом не перепутал, что для ног, а что для головы.

Фома закивал с серьезным видом:

— А что, неплохая идея! Мне она нравится. И знаете что? Я начну с хирургии. Это мой любимый раздел. Вы, конечно, понимаете, что одной теорией здесь не обойтись, нужна практика. — Он выразительно посмотрел на Матфея. — Матфей, ты вроде на ухо жаловался? Что попусту гадать — разрежем и поглядим, что там. Ну, у кого еще какие жалобы будут?

Филипп рассмеялся и заявил, что никогда еще не чувствовал себя таким здоровым, остальные высказались в том же духе.

На лице Фомы отразилось разочарование.

— А я уж было хотел побольше скальпелей запасти. Что ж, раз пациентов не предвидится, я тоже ложусь спать. — Он повернулся к Марии. — Рыженькая, а ты почему приумолкла? Специально для тебя я введу профилактические осмотры. Женский организм хрупкий и нуждается в постоянном наблюдении. Я готов осматривать тебя каждый день, чтобы, если какая хворь заведется, сразу ее обнаружить. Обещаю осмотры производить очень тщательно, ничего не пропуская. Не начать ли нам прямо сегодня?

— Тебя еще не повысили, так что умерь свой пыл.

Мария сказала это с улыбкой, и только Святослав заметил, что улыбка вымученная. Он знал, о чем она думает: кто-то из них скоро погибнет. Может, Фома…

Через полчаса они притушили освещение, оставив гореть лишь одну световую панель. Святослав, выйдя с Марией в коридор, спросил:

— Почему ты не поддержала меня? Почему проголосовала за то, чтобы заночевать здесь?

Мария подняла на него потускневшие глаза:

— Потому что это все равно случится.

«Нет! — хотелось крикнуть Святославу, но он подавил рвущийся наружу крик и только стиснул зубы. — Я выведу их всех живыми, — твердил он про себя. — Мы слишком через многое прошли, чтобы погибать из-за каких-то мерзких тварей!»