Проделки королев. Роман о замках - Жюльетта Бенцони

Со времен своей молодости Бон-Жанна сохранила в душе любовь к сельскому уединению, и в 1802 году именно для нее Фуше купил в Бри имение Феррьер, ставшее позднее французской национальной гордостью. Он купил его недорого. Имение представляло собой небольшой замок на берегу пруда, со всех сторон окруженный восхитительными лесами. И Бон-Жанна провела тут лучшие минуты своей жизни, но о ее жизни известно очень немногое (она была очень скрытной), за исключением ее милосердия, достойного восхищения. Именно здесь 9 октября 1812 года Бон-Жанна и умерла, будучи переполненной радостью из-за возвращения в Феррьер после годовой ссылки в Экс-ан-Провансе, куда она вынуждена была отправиться вместе с мужем, впавшим в немилость Наполеона.

Через три с лишним года безутешный вдовец женился вновь на молоденькой и очень красивой Эрнестине де Кастеллан-Мажастр из Экса, которой он гордился, но с которой так и не сумел стать счастливым.

Фуше умер в Триесте 20 декабря 1820 года. Перед смертью он настойчиво попросил похоронить себя рядом с могилой Бон-Жанны на маленьком кладбище в Феррьере. К сожалению, его последняя воля была исполнена лишь 22 июня 1875 года, когда барон Ротшильд позволил покойному соединиться со своей первой любовью…

А за это время все там сильно изменилось.

В 1829 году имение Феррьер купил у наследников Фуше крупный финансист Джеймс Ротшильд, один из пяти сыновей франкфуртского менялы Мейера Амшеля. Он был одной из его пяти стрел (а именно они изображены на гербе семьи), пущенных по всей Европе и обосновавшихся в разных землях. Стрела-Джеймс попала во Францию и там осталась, к их взаимному удовлетворению.

Это имение Феррьер с его дремучими лесами и плодородными землями Бри стало для барона Джеймса символом начала оседлой жизни, поэтому он и захотел переделать его, согласно своей мечте, сделав из него свидетельство своего невероятного успеха. Он полностью снес старый замок, которым так гордилась Бон-Жанна. Под небом Иль-де-Франса был воздвигнут огромный, даже фантастический дворец в итальянском стиле, построенный по проекту одного очень известного английского архитектора. Пакстон был сыном садовника герцога Девонширского. Это он соорудил для королевы Виктории Кристалл-Пэлас (Хрустальный дворец), и надо признать, что он был не только неординарным архитектором, но еще и замечательным пейзажистом. За четыре года (с 1855-го по 1859-й), совершив настоящий подвиг, он создал здание с колоннами, пилястрами, бюстами римских императоров, колоколенками и куполами, достойное того, чтобы называться шедевром архитектуры в стиле ампир, представляющем собой смешение различных архитектурных стилей. Результат его труда восхитителен, как великолепен и интерьер, доверенный Эжену Лами, который разместил там, помимо всего прочего, коллекцию произведений искусства, собранную бароном Джеймсом. Подобное обрамление было достойно утонченной красоты баронессы Беттины, портрет которой потом долгое время служил одним из украшений замка.

Наполеон III (в сопровождении князя фон Меттерниха, австрийского посла, а также английского посла лорда Коули и князя Москворецкого) посетил Феррьер 27 декабря 1862 года. Императора и его европейское окружение барон Джеймс встречал прямо на вокзале. Император был одет в «оригинальный костюм, по форме напоминающий национальную бретонскую одежду…». Этот странный наряд был выбран ради охоты, которая должна была последовать за завтраком. А что это был за завтрак! Журналист, описывающий его, не перестает восхищаться: «Здесь все великолепно: великолепны блюда, а еще великолепнее обслуживание. Помимо единственного в мире по красоте столового серебра, приглашенные ели из севрского фарфора, подписанного самим Буше».

Поприветствовав дам, ожидавших его на широкой лестнице, Наполеон III пожелал осмотреть имение: сам замок, его парк и конюшни. А потом имела место охота с отличным урожаем фазанов и зайцев, а также случайно попавшимся в силки бекасом. Затем вся компания вернулась в замок и принялась за угощения, а в это время оперный хор исполнял «Охоту на фазана» под руководством самого Россини.

Перед отъездом на вокзал император решил соблюсти обычай знатных немецких семейств и лично посадил в парке замка кедр, так хорошо принявшийся, что сейчас он вырос выше всех других деревьев.

В шесть часов вечера император покинул замок, и «по всему его пути от ограды парка до самого перрона выстроились все обитатели поместья, факелами освещая аллеи, к тому же через каждые пятнадцать шагов были высажены тисы, украшенные зажженными бумажными фонариками…». Какое же все это великолепие!

Увы, всего через восемь с небольшим лет сюда пришло несчастье: пруссаки оккупировали Францию. Прусский король и Бисмарк расположили в Феррьере свой генеральный штаб. При этом пышность и размеры дворца произвели такое впечатление на короля, что он издал указ, призванный оградить это великолепие от возможных неприятностей: согласно ему, никто не имел права дотрагиваться «ни до картин в гостиных, ни до дичи в парке, ни до вина в погребах». Даже такой страстный охотник, как Бисмарк, не стал исключением. К сожалению, монарх скоро уехал, и канцлер, предоставленный сам себе, начал делать все, что ему хотелось, устроив в имении настоящую бойню. Но и это не удовлетворило его. Графиня де Мустье рассказывает в одном из своих писем: «Ротшильд вчера сказал мне, что фазаны Феррьера больше не устраивают Бисмарка, и он даже угрожал побить управляющего из-за того, что эти самые фазаны не летают, уже начиненные трюфелями».

Итак, замку пришлось многое пережить. Тем не менее пришел и его славный час! В Гобеленовом зале вскоре состоялся разговор между Жюлем Фавром и Бисмарком о возмещении убытков в размере десяти миллиардов, потребованных Пруссией. Благодаря деятельности барона Альфонса был выпущен займ, причем с очень даже неплохой финансовой выгодой.

Как и все прочее, черные времена прошли. Феррьер залечил свои раны и снова приобрел пышность и счастливое настроение. В прекрасной книге, рассказывающей о семье, барон Ги, владевший этим сказочным замком вплоть до 1981 года, целые страницы посвятил рассказу о большой охоте, обычно проводимой Ротшильдами осенью, а также нежным воспоминаниям детства, связанным с этим необыкновенным дворцом. С течением времени замок постепенно приобрел свой прежний внешний вид с восстановлением Голубого салона, Белого салона, Гобеленового и Кожаного залов, изысканных спален и прислуги (в количестве тридцати человек в обычное время и до сотни – в праздники, так как гости тоже привозили своих людей), бегавшей повсюду и оживлявшей дом, парк и подвалы, где все пребывало в такой гармонии, что даже такие шикарные акции казались вполне естественными.

Впрочем, и последняя война не прошла для Феррьера бесследно. Немецким войскам особое удовольствие доставил захват этого символа еврейского процветания, и на этот раз не нашлось здравомыслящего монарха, чтобы запретить грабежи. После ухода вандалов, растащивших практически все произведения искусства, замок – теперь уже без мебели и лишь с несколькими отапливаемыми комнатами – погрузился в непривычную для него мрачную тишину. Но потом появилась добрая фея, которую называли королевой Парижа: это была Мари-Элен де Ротшильд, в девичестве ван Зуйлен, а ныне – супруга барона Ги.