Я спас СССР. Том IV - Алексей Вязовский

Мои мысли перескочили на Румянцева… Я вообще с большим подозрением отношусь к коллегам из международного журнала «Проблемы мира и социализма», редакция которого располагается в Праге. Все эти «пражские социал-демократы», может, и были неплохими людьми, и даже увлечение идеями либерализма, конвергенции и еврокоммунизма было у них вполне искренним. Но именно они потом и расшатали основы социализма своими «новаторскими» идеями, в конце концов доведя его до полного демонтажа.

– Марк Наумович, мне потом еще в командировку нужно будет съездить, – закидываю я удочку на будущее, – в Киев, к академику Глушкову.

– Ох, Алексей, не сидится тебе ровно… Неужели ты правда считаешь все эти ЭВМ и АСУ панацеей?

– Не то чтобы панацеей, но за этим будущее. И каждая минута промедления ведет нас ко все большему отставанию от Запада. Нужно биться за глушковский вариант реформы. Косыгин плюс ОГАС – это сила!

В глазах Когана-старшего вижу скепсис. Так, все с ним понятно. Придется потом провести ликбез по реформе Либермана и внедрению ОГАС Глушкова, причем не для одного Марка Наумовича, а и для всей нашей редакции. Ребята тоже должны хорошо понимать всю важность экономических реформ, а главное – острую необходимость их широкого обсуждения в прессе. Иначе опять правильные идеи завязнут в кабинетах Совмина и ЦК.

– Марк Наумович, – решаю я перевести разговор на совершенно другую тему, – а не подскажете мне, где сейчас в Москве можно найти приличную мебель?

– На помойках, – невозмутимо выдает шеф.

– Что?! – Я обалдело смотрю на Когана-старшего. Не сошел ли с ума наш главред?

– Тебе нужна помойка, потому что именно туда сейчас отправляется хорошая мебель при переезде в новую квартиру, – терпеливо объясняет он. – Во‑первых, она, как правило, не умещается в хрущевках, ибо рассчитана совсем на другой размер комнат. Во‑вторых, пресловутая погоня за модой – а в моде сейчас козлоногий минимализм.

Я выпадаю в осадок, пытаюсь переварить идею Когана.

– Понятно… а если мне не нужны все эти антикварные вензеля и позолота? И если я сам не готов караулить мебель на помойке?

– Поверь, там попадаются варианты с разными стилями, на любой вкус. И есть люди, которые специально занимаются поиском и реставрацией такой мебели.

– А как мне на них выйти?

– Изе позвони. У него точно есть связи в этих кругах.

– Спасибо за совет…

Смотрю на часы – пора бежать. Оставляю у шефа Наташин телефон для Юльки, прошу Марка Наумовича назначить на завтрашнее утро общий сбор в редакции, чтобы всем вместе потом поехать на открытие памятника Покорителям космоса. А теперь вперед, на Ленинские горы…

По дороге пытаюсь переварить услышанное от шефа. Нет, неужели люди действительно выкидывают старинную мебель на помойку? Хотя… кто в этой старине сейчас особо-то разбирается? Музейного уровня мебель, может, в комиссионные магазины и попадает, а вот везти туда мебель попроще – морока еще та. Да, пожалуй, нужно будет позвонить дяде Изе и использовать этот шанс. Тем более что антикварные гарнитуры в стиле Людовика меня ну совершенно не интересуют…

Знакомое шоссе встречает меня привычной тишиной и милицейскими «Волгами» на обочине… Паркуюсь рядом с особняком под номером 11, выхожу из машины, достаю букет роз с заднего сиденья. Цветы для хозяйки дома – это, пожалуй, единственное, что гость может привезти сюда. Все остальное будет подвергнуто тщательному досмотру, а бутылка вина, фрукты или традиционный торт на стол хозяев вообще не попадут. Жесткие правила здесь диктует охрана из «девятки», и продукты неизвестного происхождения в доме семьи генсека категорически исключены. Так что цветы и только цветы. Да, и те сейчас охрана распотрошит для порядка.

– Какие люди! – раздается знакомый голос за моей спиной

– О, Андрюха! – жму я руку улыбающемуся Литвинову. – Ты теперь здесь работаешь?

– Нет, по службе заезжал, – коротко информирует меня Андрей. Понятно. Значит, продолжает исполнять особые поручения Мезенцева.

– А кто у нас теперь здесь за главного?

– Полковник Литовченко.

– О как… Никифор Трофимович снова в деле?

Хм… не думал, что главный охранник Хрущева «достанется по наследству» Гагарину. Обычно новый генсек перетряхивает всю «девятку». И уж тем более «личников».

– А кому еще Мезенцев может доверить Юрия Алексеевича? – Литвинов смотрит на наручные часы.

И то правда. В том хаосе, что творится сейчас в верхах, людей, которым можно безоговорочно верить, раз-два и обчелся. А уж Литовченко точно из их числа, как и Литвинов.

– Слушай, Андрей… – в голову неожиданно приходит мысль, которая давно не дает мне покоя, – можешь найти для меня адрес одного человечка?

– Смотря кого.

– Был у нас такой философ – Даниил Андреев, сын известного писателя Леонида Андреева. Но он умер лет пять назад. А мне бы надо его вдову найти.

– Для журнала материал готовишь?

– Ну, да… – Я мнусь, не хочу врать Литвинову, но делать нечего. – Он еще и стихи хорошие писал. Так поможешь?

– Помогу, – кивает порученец. – Дело не трудное. Как только найду, сразу звякну.

Вот и славно. А то я уже голову сломал, как мне эту вдову найти. Их московский адрес мне раньше не встречался, так что вспомнить я его технически не могу. Конечно, можно было воспользоваться услугами «Мосгорсправки», но при такой распространенной фамилии замучаешься потом по списку адресов однофамильцев бегать. Прощаюсь с Андреем и уже у дверей особняка вспоминаю, что забыл позвать его на свадьбу. Оглядываюсь, но он уже сел в подъехавшую служебную машину. Ладно, с этим еще успеется.

Нескольких ребят из объектовой охраны я узнаю и первым протягиваю им руку. Легкое замешательство на их лицах быстро проходит – парни явно оценили, что я не зазнался за прошедшие четыре месяца. Здороваемся с ними, как со старыми знакомыми. Но обыскивают они меня все равно тщательно, с розами обращаются не в пример почтительнее. А через пару минут за мной приходит полковник Литовченко.

– Оклемался, герой? – улыбается Никифор Трофимович, пожимая мне руку.

– На больничном пока еще. А вы здесь как?

– Тащим службу помаленьку. Ребятам Рогова работы вот добавилось, они теперь сразу два особняка охраняют.

Да… особняк Хрущевых-то по соседству, буквально через забор.

– Никифор Трофимович… а можно мне потом приехать Нину Петровну навестить? Я ведь в больнице лежал, даже на похороны Никиты Сергеевича не смог попасть.