Сирийский патруль - Сергей Соболев

Но только она об этом подумала, как ожила одна из двух ее трубок. А именно, спутниковый телефон.

Посмотрев на экранчик и увидев там знакомое цифровое обозначение, ответила на вызов:

— Абонент Один-восемь-три-два.

— Соединяю с абонентом Три-шесть-ноль…

В трубке послышался щелчок. Затем прозвучал мужской голос:

— Здравствуйте! Только что была попытка дозвониться на ваш номер…

Оператор назвал номер сотового, который долгое время был ее основным контактом. Тот самый номер, по которому несколько дней назад ей звонил некий «Николай», искавший возможности встретиться с Иваном Козаком.

— Согласно инструкции, линия была переведена в режим «занято», — сказал оператор. — Жду ваших распоряжений на случай повторной попытки дозвониться.

— Если позвонят еще раз, переведете соединение на этот мой номер, — сказала Козакова. — Сможете скоммутировать?

— Да, конечно. Уточните, показывать ли местонахождение по сотовому оператору? И если да, то какой географический пункт и через какого сотового оператора сделать «прокладочный контакт»?

— Местонахождение — Москва, — сказала Козакова. — Через штатного оператора или провайдера. И еще… Срочно передайте сообщение об этом вызове абоненту Один-восемь-два-восемь.

Ждать звонка долго не пришлось: минуты через две ее соединили с человеком, повторно пытавшимся дозвониться на ее сотовый телефон.

— Алло!

— Здравствуйте! — сказал мужской голос. — Это Анна?

— Да. С кем я говорю?

— Анна Козакова?

— Собственной персоной. Слушаю вас!..

— Это знакомый вашего мужа… Минутку!

Когда Анна услышала голос того, кто взял трубку, у нее пересохло во рту, а сердце пропустило сразу два или три удара.

— Анна, дорогая, это я… Иван! Ты меня слышишь?

— Иван?! — она едва сдержалась, чтобы не всхлипнуть. — Привет!.. Где ты находишься? Откуда звонишь?

— Привет, Аня! У меня все нормально… Тут кое-кто не верит, что я… это — я.

— Как это? Не поняла… Что происходит, Иван?

— Долго объяснять… Знаешь, я виноват перед тобой. Виноват, что долго не звонил. Но я все время думаю о тебе.

— Ты… ты в порядке?

— Жив, здоров. Как ты, Аня?

— Ну… — она с трудом взяла себя в руки. — Ну, ты даешь?! Где тебя носит?! И почему ты не нашел времени, чтобы мне позвонить?!! Откуда ты сейчас названиваешь? Алло! Алло?!

Она вслушивалась в звуки, доносившиеся из трубки.

Несколько секунд на линии царила тишина. Затем, в такт ее учащенному сердцебиению, послышались частые гудки отбоя.

Старший этой группы, которого «русскоязычные» называли «Саныч», отобрал у допрашиваемого трубку сотового телефона.

— Ладно, — сказал он, доставая из кармашка «распаузки» пачку сигарет Marlboro. — В этой части ты, братец, похоже, не соврал… Но я не понял, почему ты назвался «Козаком», если твоя жена…

— Гражданская жена, — уточнил Иван.

— …носит фамилию — Козакова?

— Козак — моя фамилия по паспорту.

— А дэ твои документы? — спросил Николай. — Ты казав, що у тебя украинськый паспорт?..

— Да. Вот только я не знаю, у кого он. У меня его отобрали.

— А чому тодi балакаеш на кацапськiй мовi?

— А що, тут спілкуються тільки на українській? — огрызнулся Иван. — Я этого не заметил.

— Мыкола, кончай тут проводить хохляцкую линию! — сказал третий из их компании, массивный, крепко сбитый парень лет двадцати восьми. — Договорились же, что тут у нас нет белых и черных, «хохлов» и «кацапов»!..

— Куришь? — спросил старший, пристально глядя на Козака. — Угощайся!

— Спасибо, не откажусь.

Иван взял у «Саныча» сигарету, прикурил от его же зажигалки. С наслаждением сделал первую затяжку…

«Кто же вы такие, мать вашу? — подумал он, разглядывая исподтишка эту троицу. — За кого или за что тут кровь проливаете? И как вы сами здесь оказались, на далекой чужбине?..»

Беседа, больше смахивающая на допрос, проходила в том же небольшом каменном строении, в подвале которого их на пару с Джейн содержали под замком начиная с того момента, когда привезли сюда, на заброшенную ферму. Это было складское помещение, вероятней всего. В одном его углу сложены мешки с цементом, а также кое-какой хозяйственный инвентарь — лопаты, метлы, несколько тачек. В другом углу, свободном от складского хлама, усевшись на перевернутую деревянную тару, беседовали четверо: Иван Козак и трое вооруженных мужчин.

Ночь и первую половину дня мужчина и женщина, чей статус все еще оставался до конца не определенным, провели отнюдь не на свободе, а в погребе, под замком.

Им дали кое-что из продуктов и воду, а также два одеяла. Условия здесь оказались даже хуже, чем в той камере, где заложники провели минувшую ночь. Сидеть пришлось на полусгнивших деревянных поддонах. Ну а лежать на них и вовсе было неудобно.

Вместо сливного толчка — ведро с крышкой для отправления естественных нужд. Света в подвале нет, хотя лампочка и выключатель имеются в наличии (электричества, как понял Иван, нет и на всей этой брошенной хозяевами ферме).

В погребе было довольно прохладно. Несмотря на сложные взаимоотношения со своим нынешним спутником, Джейн перебралась к нему. Дрожа от холода и нервного напряжения, она прижималась к Козаку всем телом; но не столько искала в сокамернике защиту, сколько пыталась согреться чужим теплом.

Время от времени раздавались шорохи и какие-то царапающие звуки. Пару раз Джейн, когда ей казалось, что прямо по ногам пробежала крыса, принималась истошно визжать. Она вскакивала, пыталась биться кулачками в люковую дверь над их головой. Иван усаживал ее обратно и, хотя самому было тошно, убеждал, говоря вполголоса, что ей показалось, что никаких «грызунов» в этом подвале нет.

Что касается тех, кто их привез на эту ферму, то они, заперев двух подозрительных для них личностей в погреб, уехали. Но обещали вернуться; и ближе к полудню действительно вернулись.

Из приоткрытых дверей каменного строения доносятся звуки голосов — говорят по-русски, но временами слышны и звуки арабской речи. В проем заглянул какой-то смуглый тип в «разгрузке»… Он что-то спросил на арабском… Старший жестом показал, что сейчас не до него, и тот куда-то испарился.

Козак со своего места мог видеть также двух мужчин в камуфляже — эти возятся у стоящего на площадке перед складом пикапа «Тойота» с установленным на треноге в корме крупнокалиберным пулеметом.

— Не понимаю, почему меня и эту женщину закрыли ? — негромко и как бы ни к кому конкретно не обращаясь, произнес Козак. — Вы нас освободили… спасибо вам за это. Но зачем же нас было в этот погреб запирать?