Последние 18 секунд - Джордж Д. Шуман

– Неужели ваша подруга не попыталась позвонить вам? Муж же не постоянно при ней.

– Пыталась, наверное, пыталась. Но мы пока не подключили в этом доме телефон. Я в автомат на Атлантик-авеню бегаю, когда мне нужно сделать звонок.

– Я вам вот что посоветую, Конни. Пока не случилась беда, попросите кого-нибудь из знакомых увезти Маршу из дома и спрятать в надежном месте. А ее мужу никто не сообщит, где она. Обещаю.

– Да-да, конечно. Извините, я причинила вам столько беспокойства.

– Это наша работа, – возразила О'Шонесси. – Сделайте так, как я говорю.

Они с Силией зашагали к машине.

– Дайте ей телефон службы психологической помощи и проследите, чтобы она туда позвонила. Ну пока, увидимся.

Дэвис кивнула.

О'Шонесси достала свой мобильник и набрала номер.

– Макгир? Иди домой. Ложная тревога.

Тексома, штат Оклахома

Пятница, 3 июня

Доктор Чанс Хэверли сидела в углу своего кабинета, там, куда она обычно усаживала пациентов. В руках у нее была старая тяжелая папка – дневник наблюдений врача-психиатра над Эрлом Оберлейном Сайксом.

Эрл был сыном профессионального преступника. Его уголовное досье началось в двенадцать лет, в семнадцать лет он уже крал из машин вещи и грабил квартиры. До поры до времени это были преступления против собственности.

Странно, но взрослым его арестовывали всего три раза, и все три раза по пустяковым делам, за которые полагалось два-три дня изоляции. То ли он сам научился выходить сухим из воды, то ли брал пример с матерых уголовников. Хэверли считала, что Сайкс способный ученик.

Затем произошло это дорожно-транспортное происшествие. В состоянии наркотического опьянения Сайкс на своем грузовике пытался скрыться от полиции и столкнул с шоссе школьный автобус с подростками. Его обвинили в неосторожной езде, приведшей к гибели людей, и приговорили к двум пожизненным срокам тюремного заключения.

Если бы Сайкс сидел в «Райкерсе» или «Дасолите», его жизнь сложилась бы по-иному. Частные, прогрессивные в смысле внутреннего распорядка тюрьмы наподобие реабилитационного центра Дженсона Рида противопоставлялись правительственным тюрьмам на том основании, что в первых к наказанию добавлялось исправление. Передовые методы бихейвиористской терапии включали применение дорогостоящих препаратов и проведение психоаналитических сеансов, недоступных обычным заключенным. Лишь осужденные пожизненно и не проявившие агрессивных наклонностей получали право нести наказание и возможность исправления в изоляторах центра Дженсона Рида.

Но время здесь текло как и в обычных тюрьмах.

Настал день, когда Сайкса сочли кандидатом на условное досрочно освобождение, что вызвало бурные протесты в Нью-Джерси, где он совершал преступления. Пока были живы родители и дети его жертв, охотников взять его на поруки не нашлось бы.

Пятнадцать лет спустя, когда родственники потерпевших разъехались или поумирали, протестовать стало некому. Врачи в тюрьме обнаружили на теле Сайкса странные, похожие на цветную капусту образования. Нашелся еще повод для его условного освобождения. Эрл Оберлейн Сайкс был не жилец на этом свете.

Администрация центра всегда старалась показать, какие положительные результаты достигнуты благодаря передовым методам перевоспитания. Чаще всего о таких результатах свидетельствовало количество досрочно выпущенных на свободу. Сайкс был образцовым кандидатом на возвращение в общество – тем более что жить ему оставалось два-три года, и те он проведет скорее всего на больничной койке. Поэтому администрация и не позволила комиссии по делам условно освобожденных ознакомиться с дневником наблюдений доктора Хэверли над этим заключенным.

Доктор Хэверли листала этот дневник.

Первое время доктор Хэверли намеревалась написать о Сайксе книгу. Такую, чтобы он вспомнил все нехорошие поступки в своей жизни и уберегся бы от них в будущем.

Этот замысел пришелся Сайксу не по душе. День за днем она объясняла ему необходимость перевоспитания, смысл и цель психотерапии, а также законы, не позволяющие вмешиваться в личную жизнь человека. Но ему потребовались месяцы, чтобы убедиться: никто не собирается использовать сказанное им против него самого. И вот однажды он начал говорить, но не об аварии с автобусом, а о том, как убил кошку своей учительницы и насиловал соседних девочек.

Первый такой случай произошел, когда ему было тринадцать лет. Доктор Хэверли подумала, что он просто рисуется, но Сайкс рассказал о втором, о третьем, и доктор начала понимать, что подобные субъекты перевоспитанию не поддаются. Он не был человеком, пристрастившимся к наркотикам и помешавшимся на несчастном случае. Сайкс был личностью с ярко выраженными антиобщественными наклонностями, недочеловек, хищник-самец, чья жизнь была независимо от него прервана трагическим событием. Вот почему его не интересовали ни автобус, ни подростки, которых он погубил.

Как ему удавалось все эти годы морочить ей голову? Доктор продолжила чтение.