Без права на жизнь - Геннадий Ангелов

И он посветил факелом в дальний угол. Мы с Ираклием ужаснулись. Там лежали горы костей, тряпок, оружия.

— Видите? Это золотодобытчики. Не смогли успокоить дух Родовича, совладать с ним, он их в клочья и разорвал. Нас уже не тронет, не боись.

Мы поднимались по каменной лестнице вверх, и не оглядывались назад. У меня было странное чувство, что зверь из-за угла наблюдает за нами. От этих мыслей тело покрывалась гусиной кожей. Поглядывая на Ираклия я всё больше удивлялся его хладнокровию, и укорял себя за моменты откровенной слабости и трусости. Кузьмич замер перед дверью и вытащил ключи.

— Значит так, парни, я с вами не пойду. Буду ждать во дворе, возле стены с горой досок, там посижу. Как вернётесь, дайте знать.

Открывая старую, ржавую дверь, Кузьмич выпустил нас наружу. Весь двор был залит ярким лунным светом, и стояла гробовая тишина.

— Вам туда, — сказал он шёпотом, и вытащил бутылку вина.

Напоследок перекрестил, и тут же приложился к горлышку бутылки.

— Если дело ваше благое, то всё сладится.

Я вышел первым и, пригибаясь, побежал через двор. За спиной слышалось тяжелое дыхание раненного напарника. Кузьмич оказался прав, двор не охранялся, и только на вышках, кое-где горели прожектора и в окнах, на первом этаже тюрьмы. Спрятавшись под широкий навес перед входом, перевели дыхание и осмотрелись.

— Ну, что скажешь напарник?

— Скажу то, что приходилось в этой тюряге бывать, раньше. То есть позже. Тьфу ты, сам запутался. Короче командир, транзитом везли меня в больничку через этот изолятор.

— Чего раньше не сказал?

— Не знал, что здесь за полвека ничего не изменилось, поэтому и молчал.

— Дверь откроешь?

— Командир, она не закрыта.

Иракли потянул на себя стальную дверь, и та бесшумно распахнулась.

— В тюрьме не принято закрывать наружные двери. Это тебе на будущее, Дёма. Вдруг пригодится.

— Не пригодится, дорогой, я уверен в этом. И не ёрничай.

— Не страшно?

— Нет, Михо, нет. Это тебе должно быть страшно, потому что если не получится у нас ничего, тебя здесь оставят. И хлебать тебе баланду до пятьдесят третьего года. Это сколько? Одиннадцать лет, дорогой.

Михо не понравилась моя шутка, и он толкнул меня локтём в бок. Я хотел ответить, но он показал вперёд и закрыл пальцем губы.

— Вертухаи. Видишь? Два человека.

Мы спрятались под широкой лестницей, и наблюдали за длинным и мрачным коридором. Запах здесь был такой же, как и в наше время: плесень, гнилая капуста и прочая вонь. Похоже, зэков всегда кормили по одному и тому же рациону. Кислая капуста, тухлая рыба, чёрный хлеб.

— Обход делают. Надо ждать. Видишь, свет горит?

И Михо показал пальцем на длинную стену и поворот.

— Там дежурка. И при мне она тоже там стояла. Куда нам, Дёма?

— Думаю, нам нужен кабинет начальника тюрьмы, либо начальника по режиму. Короче, я толком сам не знаю.

— Молодцы мы, ничего не скажешь. Рискуя жизнью, проникли в тюрьму и на тебе, куда идти — не знаем. И что нам теперь делать? Проверять все кабинеты? Сколько на это времени уйдёт?

— Иракли, сколько надо, столько здесь и пробудем. Дело — прежде всего.

— Ладно, нам на третий этаж. Если я не забыл, там кабинет хозяина. Пошли.

Внезапно я услышал чьи-то шаги, и только хотел повернуть голову, как что-то тяжёлое и бесформенное опустилось мне на голову. Уже теряя сознание, увидел двоих вертухаев с ППШ в руках.

Майор Сазонов дежурил в СИЗО и, чтобы крепче спалось, в гордом одиночестве выпил полбутылки спирта и благополучно спал на грязном, разбитом диване. Стук в дверь заставил его вскочить и ринуться к оружию. С обезумевшими от пьянки глазами, он вертел головой и не мог сообразить, откуда идёт стук. За дверями послышались тревожные голоса: «Товарищ майор, товарищ майор, Вы здесь?»

— Чтоб вас черти забрали и в котле сварили, с потрохами, — выругался Сазонов и, шатаясь, пошёл открывать. Перед ним стоял сержант и двое неизвестных, один из которых в форме лейтенанта Красной Армии, а напарник болтался у того на плече.

— Что происходит? Кто это такие?

— Шпионы, лазутчики, товарищ Сазонов. Я их заприметил ещё во дворе. Проникли к нам через катакомбы и хотели взорвать тюрьму.

— Взорвать? Ты в своём уме? Зачем это им нужно? Обыскали?

— Пистолет нашли у лейтенанта, документы, больше ничего.

— Взрывчатка? Где она? Идиот!

Сазонов понимал, что сержант явно выдумывает всякую чушь, но разобраться с двумя неизвестными требовала ситуация и военное положение.

— Спирт есть?

— Товарищ майор, — виноватым голосом пробубнил сержант. — Вы же весь конфисковали, даже на Пасху не оставили.

— Ах да, совсем забыл. М-да, перестарался.

Голова Сазонова раскалывалась на мелкие кусочки, он с трудом соображал и единственным лекарством был спирт. Во рту кошки нагадили, и майор с жадностью выпил из графина воды. Половина графина вылилась на пол, вторая на помятую, замусоленную форму.

— Давай этих ко мне в кабинет, сам на первый этаж. У ДПНК возьми хотя бы грамм двести спирта. Скажешь, это мне лично. Уяснил?

— Так точно. Может прислать солдат?

— Не надо. Я сам с ними побеседую. Усилить охрану, и всех собак во двор. Пока ДПНК ничего не говори. Быстро давай, не стой и не смотри на меня, как баран на новые ворота. Живо!

Сержант втолкнул пленников в комнату и побежал к лестнице. Майор врезал ногой, лежавшему без чувств на полу лейтенанту, и пригрозил толстым кулачком второму.

— Поговорим по душам, солдатики.

Михо с трудом поднял своего друга и усадил на диван. К тому времени перед Сазоновым на столе уже стоял стакан с разведённым спиртом. Он, морщась и занюхивая куском жёлтого сала, выпил и закусил.

— Кто такие и как пробрались сюда? И самое главное, с какой целью?

— Русские мы, товарищ майор, русские. Солдаты. Это лейтенант Дёмин. Заблудились с вечера в катакомбах, искали выход.

Смех пьяного майора заставил меня открыть глаза. Ужасно болел затылок и почки.

— Значит, заблудились, соколики? Так. Документы!

Я вытащил из кармана удостоверение и протянул майору. Тот долго и внимательно его изучал.

— Хорошо работают немцы. Научились делать, совсем как оригинал.

Он закряхтел и потянулся. Наглая, жирная физиономия не сулила ничего хорошего. Мешал сержант, который стоял возле двери и не уходил. Я постепенно приходил в себя и, обдумывал, как поступить. Наброситься на майора? Нельзя. Сержант успеет раньше разрядить автомат. Что же делать? Михо сидел с абсолютно безразличным видом, и пялился на картину из немецкого журнала с голой девкой.