Великолепный обмен. История мировой торговли - Уильям Дж. Бернстайн

Пока он собирался с силами в Лиссабоне, удача повернулась к нему лицом, хоть это и не сразу стало ясно. Он своими глазами увидел, как крошечные суденышки, на которых Бартоломеу Диаш в 1488 году обогнул мыс Доброй Надежды, поднимаются по реке Тежу. Колумб вообразил, что после открытия пути вокруг Африки западный путь Португалии уже не понадобится. Тогда он вернулся в Испанию, где смиренно ждал окончательного решения комиссии Талаверы. В 1490 году судьба нанесла еще один удар. Комиссия доложила королю, что «судить об этих обещаниях и предложениях невозможно, они тщетны, и лучше будет от них отказаться». Колумб отчаянно воззвал к королеве, которая пообещала, что его выслушает еще одна комиссия. И снова предложение отклонили.

В это время Бартоломе Колумб, по всей видимости, ездил в Англию и представлял проект брата королю Генриху VII. Существуют документы, определенно подтверждающие, что в 1490 году Бартоломе прибыл во Францию и был на приеме у Карла VIII. В обоих местах проект отвергли, но Бартоломе оставался во Франции еще долго после того, как брат вернулся из первой экспедиции.

В начале 1492 года испанский двор известил Колумба, что его присутствие в стране более не желательно. Но затем, едва скиталец скрылся за горизонтом вместе со своим осликом и скромными пожитками, как его настиг посланник и велел вернуться. В последнюю минуту один из самых настойчивых в свите Фердинанда сторонников проекта — Луис де Сантанхель — убедил королеву, что финансирование поиска пути на запад требует совсем небольших вложений и сулит огромные доходы. Затем Сантанхель поручился за все предприятие. Вышло так, что Изабелла действительно предложила в залог свои драгоценности, но Сантанхель уверил ее, что эта жертва не потребуется.

Как и во всяком великом предприятии, потребовались недюжинная мудрость, смелость, дальновидность, внимательность в мелочах и тяжкий труд. Говорят, Колумб лично проверял каждое бревно на всех трех кораблях перед тем, как в 1492 году поднялся на борт. Удача тоже потребовалась. Если король одобрит план, то Колумбу придется вести корабли от португальских Азорских островов, которые он хорошо знал, на запад, где на этой широте его могут погубить неблагоприятные ветра. Но, к счастью, все четыре плавания Колумб совершил от более южных испанских Канарских островов, откуда попутные ветра несли его прямо к Карибам.

Правы оказались и Колумб, и Сантанхель, и Изабелла, хотя предпосылки, из которых они исходили, были неверными. И наоборот, ученые советники королей Португалии, Англии, Франции и Испании, гораздо больше Колумба сведущие в географии, поразились, когда Колумб вернулся из первого, исторического плавания «в Индии». Никто не мог представить, что земли Нового Света, смутные очертания которых маячили перед норвежскими исследователями, а может, и перед другими путешественниками Европы и Азии, теперь лежит перед ними.[27]

Колумб был так одержим надеждой открыть западный путь, что он не взял в путешествие специалистов, как позже делали более опытные конкистадоры. Переводчики с арабского языка подсказали бы ему, что индейцы, которых он захватил на Карибских островах и привез в Испанию, — определенно не жители Индии. Ювелиры подтвердили бы, что массивные желтые куски, которые он принял за золото, были на самом деле пиритом. Аптекари, вроде Томе Пиреша, предупредили бы его, что «корица» и «перец», которые он представил Фердинанду и Изабелле по возвращении, оказались неизвестной корой и перцем чили, которых в Старом Свете никто еще не видел. Да если бы он даже взял с собой всех этих экспертов, он все равно бы им не поверил. Первооткрыватель Нового Света был так упрям, что вплоть до третьего путешествия перед ним не замаячило и тени сомнения в том, что он плавал в Азию.

Открыть Новый Свет! Неудивительно, что маленькому человеку, жадному до славы сыну ткача, такой подвиг представлялся очень желанным. Он отыскал путь к «легкому» богатству, не менее почетному, чем рента, которую получает аристократ. После того как он вернулся из Нового Света, его положение в обществе стало более высоким. Как писал поэт, драматург и биограф Стефан Цвейг,

Следом за Колумбовыми путешествиями шли геноцид и этнические чистки, беспрерывные и беспощадные. Каждый кусочек серебра и золота изымался сперва у индейской элиты, затем из земли. Современные специалисты по экономической истории описывают удивительную корреляцию между экономическим развитием туземных народов, первоначальной плотностью их населения, скоростью распространения болезней среди белых поселенцев и дальнейшим экономическим развитием. В тех краях, где изначально уровень развития был низким, как и плотность населения, а для европейцев климат оказался здоровым — в Новом Свете, Австралии и Новой Зеландии, — белые пришельцы отлично выживали, расселялись и подчиняли или убивали местных жителей. Завоеватели сказочно обогащались. Хотя большая часть богатства появлялась благодаря торговле (например развитие карибских сахарных плантаций), поселенцы занимались в первую очередь добычей ископаемых и земледелием, а потом уже производством.

Иначе развивались события в странах с большим населением, где среди европейцев быстро распространялись болезни, а среди туземцев были развиты торговля и производство — это почти все побережья Индийского океана. В таких местах европейцам не оставалось надежды прижиться и покорить огромное число хорошо развитых, небедных и отлично организованных местных жителей. Там европейцам оставалось только торговать. Проще говоря, португальцы и голландцы отправили сотни тысяч европейцев на смерть. После семи-восьмимесячного плавания переселенцы высаживались в густонаселенных, болезнетворных низинах Африки, Индии, Шри-Ланки, Малайи и Индонезии. Например, только в XVII веке около 25 000 европейских солдат умерло в тесноте Королевского госпиталя в Гоа от малярии, лихорадки денге, тифа и холеры. Для сравнения, к менее заселенным и гораздо более здоровым нагорьям Мексики и Перу европейцы плыли 5-6 недель, и там ждала их лучшая участь.

* * *

С импортом была связана в этой истории затянувшаяся дуэль двух великих морских держав XV-XVI столетий — Испании и Португалии. 3 августа 1492 года, когда крошечный флот Колумба покинул гавань Палос-де-ла-Фронтера, в этом поединке наметился поворотный момент.

Лучше всего представить себе этих иберийских братьев как любимых отпрысков заботливых родителей — матери-церкви, которую восхищал иберийский экстремизм в вопросах богословия, и отца-римского папы, который вечно мирил ссорившихся детей. Как дети, они черпали уверенность в своей правоте из родительского авторитета, из повелений папы. В то время даже сильнейшие монархи Европы считались вассалами папы и получали короны в обмен на регулярную, весьма значительную дань Ватикану.