Ведется следствие - Кира Измайлова

– Сомневаюсь, – хмыкнул доктор.

– Правда? – спросили за дверью и, кажется, даже шмыгнули носом.

– Дэвид, вы сейчас выведете меня из себя, – пообещал Руперт вполне миролюбиво. От этого его тона обычно поджилки тряслись даже у закоренелых рецидивистов. – Немедленно отоприте.

По ту сторону двери раздался протяжный вздох, лязгнул засов, и взорам присутствующих явился Дэвид Дубовны.

– Понятно, – сказал Бессмертных, окинув взглядом стажера. – К завтраку вы не выйдете.

– Так я ведь это и говорил! – трагически воскликнул юноша. – Я ничего, совершенно ничего не…

– Не по этой причине, – прервал его следователь и переглянулся с доктором. – Теодор, у вас не найдется чего-либо успокоительного?

– С собой – боюсь, нет, – лаконично ответил тот. – Но можно пригласить многоуважаемого Вит-Тяя. У беарийцев, знаете ли, принято давать наркоз или же успокаивать буйных больных ударом кулака…

– Обойдемся без столь радикальных мер, – вздохнул Бессмертных. – Удара кулака поручика Дэвид может и не пережить…

Он вернулся к себе в купе и чем-то зашуршал в чемодане.

Дэвид, небритый, взъерошенный, с покрасневшими глазами, в сбившемся на сторону и распущенном галстуке, в расстегнутом пиджаке и мятой рубашке бессильно привалился к дверному косяку и посмотрел на доктора в поисках поддержки. Увы, Теодор Немертвых чуткостью похвастать не мог, а в добрые психотерапевты так и тем более не годился по ряду причин, поэтому молчаливый призыв Дэвида остался без внимания.

– Залпом, – приказал Бессмертных, возвращаясь и протягивая Дубовны маленький серебряный стаканчик из дорожного несессера.

Тот, готовый принять из рук патрона хоть яд (возможно, сейчас это показалось бы ему лучшим выходом), взял стаканчик и покорно осушил его до дна, после чего вытаращил глаза и закашлялся.

– Хорошее средство, – одобрил доктор. – Проверенное.

– А теперь – спать, – приказал следователь. – До обеда как минимум! Вы, я вижу, всю ночь… хм… штудировали литературу? Вот ведь олух… гхм… Дэвид, вам понятно мое распоряжение?

– Д-да-а… – с некоторым удивлением выговорил тот. Глаза его упорно не желали смотреть в одну точку.

– И чему только учат современную молодежь? – поинтересовался Бессмертных у доктора. Тот философски пожал плечами. – Дэвид! Разворот на месте!

Сложным пируэтом тот выполнил требуемое.

– Три шага до полки! Лечь!

Последнее распоряжение было уже излишним – стоило голове Дэвида войти в звучное соприкосновение с томом комментариев на сей раз к Уголовному кодексу, как звучный храп сотряс купе.

– Знаете, Руперт, – заметил доктор, поглаживая рукоять трости, – этот юноша сработан из довольно прочного материала. Кто другой свалился бы еще до первой вашей команды, и пришлось бы нам с вами перетаскивать это тело на полку, не бросать же на полу!

– Пожалуй, – согласился следователь. – А ведь, дорогой Теодор, слабее это средство не стало, скорее, наоборот.

– Вы уверены, что к обеду он будет в состоянии хотя бы принять вертикальное положение? – кротко поинтересовался тот.

– Вполне, – отчеканил Бессмертных и поправил галстук. – Доза мизерная, организм молодой, здоровый. Разве что голоден будет, как волк, но это и к лучшему… Идемте, Теодор?

Доктор кивнул, усмехнувшись: знаменитую «бессмертновку» следователь готовил сам по какому-то экзотическому рецепту, доставшемуся ему от прапрабабушки, настаивал на неведомых травах годами, а употреблял крохотными порциями исключительно в чрезвычайных ситуациях в качестве лекарства от любого недуга, телесного ли, душевного… Впрочем, каким-либо иным способом пить это зелье смог бы, разве что, беариец, но и то еще неизвестно. Доктору довелось как-то отведать «бессмертновки»: впечатления оказались более чем сильными, и повторения он, если честно, не желал, предпочитая обходиться своими методами…

Итак, в вагоне-ресторане было, как обычно, свободно и достаточно уютно. Взоры присутствующих приковывал господин Мягко-Жестоких, красовавшийся сегодня в жемчужно-сером костюме и расточающий улыбки направо и налево.

Общая беседа никак не клеилась: поручик предпочитал помалкивать в присутствии такой важной особы, Пол Топорны вообще разговорчивостью не отличался, доктор Немертвых – тоже, разве что сами адвокат со следователем припоминали дела давно минувших дней и прежних знакомцев. Этого занятия им вполне хватило на всё время завтрака и даже немного больше.

Первым откланялся поручик, пробасивший, что ему надобно проверить, как там его гвардейцы (вообще-то он был намерен узнать, как чувствует себя младшая сиятельная госпожа и не нужно ли ей чего, но говорить, что та отравилась, было глупо, эту уловку уже использовал следователь). Следом поднялся Топорны. Этот вовсе ничего не сказал, просто кивнул собравшимся, взял свой дипломат и ушел, игнорируя взгляды неких дам по фамилии Приятненьких и Полненьких. (Те уже оставили пост в лазарете, с негодованием обнаружив, что и несчастный Сверло-Коптищев, и его камердинер, обретшие было приятную полноту, стремительно сдуваются под действием новейших антикомариных препаратов. Теперь дамы искали новую жертву, и взгляды их раз за разом падали на господина городского адвоката… Тот взгляды замечал и загадочно улыбался, чем повергал дам в некоторое недоумение.)

– Господин Немертвых, – произнес господин Мягко-Жестоких, – право, я обещал рассказать вам о вашем замечательном приобретении, но, каюсь, мы с Рупертом несколько увлеклись воспоминаниями.

Доктор сделал жест, который можно было расценивать как угодно.

– Кроме того, – добавил адвокат, – с нами не было очаровательной госпожи Кисленьких… если я верно понял господина поручика, она несколько переутомилась? Какая жалость! Я полагаю, она могла бы поведать немало интересного о мухоборах с точки зрения специалиста. Увы, мои знания о них базируются в основном на личных наблюдениях и могут быть недостаточно полны. Надеюсь, вы не будете возражать, если мы отложим разговор ненадолго? Я искренне рассчитываю, что госпожа Кисленьких составит нам компанию!

– Ну разумеется, – кивнул Немертвых и погладил трость.

– О! – воздел палец адвокат. – Как верно вы это делаете! Знаете ли, считается, что мухоборы – существа безмозглые, живущие лишь инстинктами, но я, как человек, просуществовавший рядом с одним из них много лет, должен решительно опровергнуть это мнение. Они так привыкают к рукам и ценят ласку… – Он нежно коснулся рукояти своей трости. – Цисси теряет аппетит, когда я по каким-либо причинам не могу уделять ей достаточно внимания. Поэтому гладьте, гладьте вашу крошку почаще, и она отблагодарит вас самой искренней привязанностью! Кстати, вы так и не подобрали ей имя?

– М-м… – произнес доктор, думавший над этим сложным вопросом всё утро и отбросивший десятка два вариантов как совершенно неподходящих. – Мне показалось, ей подошло бы имя Белла.