Исландия эпохи викингов - Джесси Л. Байок

Норвежское право, в отличие от исландского, различало для свободных людей несколько социальных статусов, своего рода сословий, в частности, свободные работники отличались от свободных землевладельцев, а те — от аристократов и государственных чиновников высоких и низких рангов. Свободный человек попадал в один из следующих классов:

За нанесение телесных повреждений или убийство человека из каждой из этих категорий полагалось платить штрафы — виру — разного размера[192], в то время как в «Сером гусе» вира в шесть марок (48 законных унций) полагалась за телесные повреждения любому свободному человеку, будь то годи или бонд.[193] В сагах, однако, мы видим, что реальный размер виры все-таки зависел от того, насколько уважаемым в обществе человеком был пострадавший.[194]

Отсутствие границ между социальным статусом годи и бондов подтверждается и словами договора, заключенного между исландцами и норвежским королем, конунгом Олавом сыном Харальда (правил в 1015–1030 гг.). Договор, изначально устный, был впервые скреплен клятвой во времена правления Олава. Затем, ближе к концу века, он был перенесен и на пергамент, когда официальные представители Исландии прибыли в Норвегию, дабы в третий раз принести соответствующие клятвы.[195] Копия этого, уже письменного, соглашения сохранилась в составе «Серого гуся»[196] и является древнейшим документом об Исландии, написанным на древнеисландском языке. Этот договор оставался в силе до самого конца эпохи народовластия (т. е. до 1262–1264 гг.), и в нем не делается различий между годи и бондами, а сказано лишь: «Находясь в Норвегии, исландцы пользуются теми же правами [réttr], что и хёльды [hǫlðr]». Право в данном случае надо понимать как возможность требовать возмещение за телесные повреждения или оскорбления. Как уже было сказано выше, хёльд в Норвегии — это свободный человек, владеющий наследственным хутором, одалем.[197]

Из этой формулировки, надо полагать, следует, что статус хёльда удовлетворял всех исландцев без различия, как бондов, так и годи. Более старая версия договора, согласно норвежским законам Гулатинга, устанавливала срок пребывания в Норвегии, после которого статус исландца мог быть пересмотрен: «Исландцы, которые приехали в страну по торговым делам, будут иметь статус хёльда. Если же исландец остается здесь в течение трех зим, то после этого он будет иметь такие права, о каких согласятся свидетельствовать люди».[198] Договор с конунгом Олавом также определял права норвежцев на территории Исландии и исландцы не стали различать норвежцев согласно норвежской системе социальных рангов, а предоставили любому норвежцу те же права, что и любому свободному исландцу (дисл. [rétt] slikan sem landz menn).[199]

Ввиду отсутствия сословной разницы между бондами и годи исландская традиция требовала, чтобы годи вели дела со своими тинговыми напрямую. В «Сером гусе» записано право свободного человека выбирать себе годи по собственной воле[200] — право, возможное лишь в ситуации, когда власть не связана с той или иной территорией:

Человек должен объявить, что делается тинговым любого годи, какого он хочет. И они оба должны назвать свидетелей, и человек, и этот годи. Свидетели должны засвидетельствовать, что человек заявил, что он, и его семья, и его хутор, и его имущество, делаются тинговыми этого годи. А также, что годи в ответ заявил, что принимает этого человека к себе тинговым.[201]

Выбрав того или иного годи[202], землевладелец вовсе не был обязан оставаться ему верным по гроб жизни, а имел право расторгнуть соглашение и выбрать себе другого годи: