Кирпич из Лондона - Вячеслав Миронов

Еще во время учебы в Питере, на занятиях по секретному делопроизводству объясняли, что разведки перехватывают все сообщения по всем каналам связи. Многие не могут расшифровать, компьютеры днем и ночью пытаются взломать шифры, коды, ключи, но не получается.

Но если есть такая телеграмма, в которой указаны дата, время, текст оригинальный, то путем наложения текста на имеющийся перехват вычленяется ключ на месяц. И тогда можно читать иные телеграммы. Например, Министерства иностранных дел, Службы внешней разведки, ФСБ и других, поэтому пугали курсантов всеми мыслимыми карами, навсегда отбивая охоту сфотографировать, потерять телеграмму.

Попивая компот, Кушаков улыбнулся, в памяти всплыла яркая картинка этого занятия. Жаль, что не обозначили цену. А так бы за каждую телеграмму по десять тысяч вечно зеленых долларов… Он зажмурил глаза от удовольствия, представляя, как можно неплохо заработать. Но тут же одернул себя. Нельзя расслабляться и предаваться мечтаниям. Это опасно. Это провал.

Когда вернулся в отдел, сразу пошел к секретарю. Тесный кабинет, уставленный металлическими шкафами, на входе откидная доска-барьер.

— Мария Семеновна, здравствуйте!

— Здравствуй, Рома!

Женщина неопределенного возраста, казалось, она стала частью этого кабинета, в толстых очках, по центру линз вставлены цилиндры, из-за чего создавалось впечатление, что она смотрит в бинокль. От этого у нее и появилось прозвище Бинокль, но за спиной.

В отделе ее уважали. Называли «Семеновна». Всегда поможет, нужно оставить номер — оставит, нужно зарегистрировать документ задним числом, тоже идет навстречу. Внизу журнала, на полях, вписывает документ и ставит предыдущий номер, а через дробную черту пишет «один». Одним словом, Семеновна, как добрая мама, опекала оперативников, максимально облегчая им жизнь.

— Мария Семеновна, папка с документами на ознакомление у вас? Там кое-что надо выписать.

Она достала из шкафа толстую папку, было видно, что ей тяжело, суставы пальцев разбухли, папка с секретными документами чуть не упала. Подхватила второй рукой, бахнула на барьер:

— Верни. Еще не все ознакомились, а там контрольные сроки есть.

— Конечно, конечно, — суетливо подхватил папку Кушаков, подравнивая документы. — Я быстро. Час максимум, а то и раньше.

Он посмотрел на часы. До конца обеда пятнадцать минут, значит, в запасе не более десяти минут. Закрыл кабинет изнутри на ключ. Трясущимися от волнения руками стал перебирать документы. Помнил Роман, что были две телеграммы, секретные.

Ну, где же они?! Где?! Вот когда они не нужны, так первыми лежат, а когда нужны, не найдешь. Тьфу! Рукавом отер пот со лба, который предательски начал капать на документы с грифами секретности. Время, время, время!!! Твою же мать за ногу! Где?! Ну, где же?!!

И только когда документы в папке подходили к концу, он увидел знакомый бланк и облегченно выдохнул. Достал из кармана обычный фотоаппарат, включил, примерился, чтобы весь текст вошел в экран. Слегка на кнопку, сфокусироваться! Чтобы четко было! Щелк! Затвор фотоаппарата сухо отработал. Еще раз. Контрольный.

Взял вторую телеграмму. Пятнадцать секунд. Навел, спуск, еще раз. Сердце в груди стучит, ладони потеют, в горле сухо, грудь раздувается от частого, поверхностного дыхания. Передержал кнопку спуска, фотоаппарат начал снимать со звуком автомата. Испуганно убрал палец. Выдвижной объектив до конца не успел убраться, как Роман сунул его в карман. «Не могли, гады, дать маленькую бесшумную камеру!» — мелькнула мысль.

Папку закрыть, два шага до двери, один оборот ключа, ключ выдернуть, на стол, упасть на стул, отвалиться. Уф! Казалось, что три километра пробежал, как на зачете по физо. Достал носовой платок, вытер лицо, шею, руки.

Открылась дверь, и в кабинет вошел Романов, вернувшийся после обеденного перерыва. Он пребывал в добром расположении духа.

— О! Ты уже здесь! А чего дверь закрыл?

— Хотел вздремнуть в перерыве, вот и закрыл.

— Понимаю. У самого бывает такое здоровое желание поспать на работе. Это нормально. А вот дома спать ложишься, глаза закрыл, а сна нет, работа в голову лезет. Вот это ненормально! О! А папку чего не вернул? — кивнул он на папку с документами для ознакомления.

— Да чего-то забыл. Сейчас закину Биноклю.

Романов внимательно посмотрел на Кушакова:

— Ты чего-то какой-то рассеянный. В каких облаках витаешь?

— Да, это… — неопределенно махнул рукой Роман. — Про Олесю все думаю. И партия хорошая, да вот потяну ли я семью…

— Нормальный у тебя подход. Современный. Не любовь, а партия. Наверное, так и надо. Не то что в наше время. Залетела? От меня? Значит, пошли в ЗАГС! И все. Никаких сомнений. А у тебя партия. Вряд ли ты лучше сыщешь, Рома. Тебе всегда невеста нужна была с положением, с авторитетными родителями. Эта хоть красивая. Помню, по студенческой молодости мне сватали девушку. Родители в партийной верхушке были. Да и сейчас краем уха слышал, что тоже не бедствуют, владельцы заводов и пароходов, приглянулся я им каким-то боком. Устроили мне свидание… Так вот, хоть и много было у меня дури в голове и силушки во всех членах немерено, хоть отбавляй… Но… Не смог я. Свернул свидание, и домой, даже бутылочка портвейна, употребленная на пару, не оказала на меня должного влияния. Понял, что не смогу ничего.

— Такая страшная была? — участливо спросил Роман.

— Да не то слово, Ромчик! Самка шимпанзе — Джоконда на ее фоне. Нет, я не исключаю, что у нее покладистый характер и добрая душа, но… не смогу я столько выпить, да и жить ради денег с ней тоже не смогу. Но зато женился по любовному залету, скачу, как орангутанг, на задержании, и никому, кроме банков, ничего не должен! А на Олесе, ежели имеются отношения, женись, а то уведут. А как же твоя финка Элла?

Роман не ожидал такого вопроса и закашлялся.

— Нормально. Она к себе зовет на постоянку. Вот и думаю.

— «Думалку» не сломай, кобель! Молодец! — коротко хохотнул Романов.

Кушаков собрал документы в папку и отнес секретарю.

Следующие два дня Роман провел с Олесей. Прогуливаясь вечером мимо дома родителей девушки, она ему предложила:

— Может, зайдем к моим, чаю попьем?

— Неудобно как-то. Они отдыхают, а мы тут как снег на голову.

— Их нет дома! — беспечно махнула рукой Олеся. — Они в гостях. У подруги мамы день рождения. Юбилей. Не скоро будут. Они со студенческого общежития дружат. Пойдем! Я замерзла.

— Ну, тогда пойдем… Согрею зайчика. Не замерзать же тебе!

Олеся убежала в ванную, а Роман встал с постели и быстро начал обшаривать комнату. Ничего интересного. Это комната Олеси. Рядом был кабинет отца. Он прошмыгнул туда и сразу наткнулся на портфель. Прислушался — вода в ванной продолжала шуметь. Аккуратно открыл его. Какие-то чертежи. Метнулся обратно в комнату Олеси, из куртки вынул фотоаппарат и, вернувшись в кабинет, начал делать снимки. По два снимка на каждый лист. Один чертеж был большой, почти на стол. Стал снимать по квадратам. Звук льющейся воды прекратился.