Ранняя пташка - Джаспер Ффорде

– Весьма самонадеянно с твоей стороны, ты не находишь? Опиши «Бьюик».

– Он синий, цвета неба, – сказал я, – не новый, на корпусе много повреждений, ржавчины, на решетке радиатора наклейка «Автомобильной ассоциации», наклеена криво.

Миссис Несбит снова улыбнулась. Она смотрела на меня, однако ее глаза меня не видели. Она не воспринимала то, что наблюдал я. По сравнению с окружающей обстановкой миссис Несбит казалась более ярко окрашенной, и ее полностью окружала тонкая искрящаяся аура.

– Расскажи о своем детстве.

– С рождения Приют, – сказал я, – страховку не выплатили. Меня не усыновили из-за моей башки, а также потому, что я откусил ухо Гэри Финдли.

– Не ты – другой ты. Я хочу узнать о Доне Гекторе.

– Тут я ничего не могу сказать, – возразил я, – мне только снится, что я – это он.

Однако что-то все-таки было, как и тогда, когда я был мужем Бригитты. Смутное, туманное, затаившееся на задворках моего сознания, подобно сидящей на ветке скопе: я совсем маленький, несусь со всей скоростью на трехколесном велосипеде по застеленному ковровой дорожкой коридору в большом сельском особняке, пытаясь удрать от чего-то – думаю, от горя.

– Я катался на детском велосипеде, – сказал я. – Это случилось через неделю после Весеннего пробуждения, и я помню ощущение того, что мамы нет. Я чувствую утрату.

И это действительно было так – воспаленный комок пустоты упрямо не желал покидать мою грудь. Ту же самую пустоту я испытывал в Приюте, когда предполагаемые родители проходили мимо не моргнув глазом, спеша к другим детям, к тем, кого не выделило, не обособило прикосновение асимметрии.

– Хорошо – ты включился. А теперь слушай внимательно. Здесь где-нибудь поблизости есть валик?

– Какой еще валик?

– Восковый валик.

– С записанной на нем музыкой? В квартире таких много.

– Нет – во сне. Нам нужен валик – и ты должен его найти. Поройся в укромных уголках сознания Дона Гектора.

Я огляделся вокруг. Помимо дерева, скатерти с яствами и машины виден был только Морфелей, возвышающийся у самого горизонта.

– Тут стоит храм Морфея. Примерно в полумиле.

– Хорошо. Попробуй попасть туда. Как мы уже выяснили, самое лучшее – проехать это расстояние на «Бьюике».

– Вы уже пробовали?

– Можно и так сказать.

Я оценил взглядом пустое пространство, отделявшее меня от машины. Не больше десяти шагов, но прямо у меня на глазах между мною и «Бьюиком» над землей на мгновение вынырнула рука и тотчас же погрузилась обратно.

– Я не могу, – сказал я.

– Руки?

– Да, руки. Они меня схватят.

– Они тебя схватят в любом случае, Чарли. Если ты попытаешься проехать к храму и не сможешь сделать это. Все, что угодно, только чтобы помешать тебе найти валик, помешать добраться до Морфелея. Но валик должен где-то быть. И начать лучше всего с храма. Время идет – предлагаю тебе тронуться в путь, и немедленно.

Я уже собрался сделать так, как она говорит, но затем с ужасом заметил, что из земли торчат не просто отрубленные конечности, а маленькие твари, похожие на руки; кисть заканчивалась куполообразным наростом, похожим на зажившую культю, в ней не было ничего человеческого. Сунув руку в карман, я достал связку ключей с брелоком в виде кроличьей лапы, приносящим удачу, и рванул к «Бьюику».

Я не смог бежать так быстро, как хотел. Я ослаб, ноги казались ватными. Всего через несколько шагов я почувствовал, как руки вцепились мне в брюки, затем поползли вверх по ногам, утяжеляя их, затрудняя продвижение вперед. Добравшись до «Бьюика», я попытался забраться внутрь, однако вес и размеры рук не позволяли мне двигаться, не говоря уж о том, чтобы вести машину. Я лягался, тянул, стараясь оторвать руки, но даже если мне удавалось избавиться от одной, ее место тотчас же занимали две новых, вырвавшихся из земли. Тяжело упав на сиденье, я вставил ключ в замок зажигания. Вспыхнули лампочки низкого давления масла и разрядки аккумулятора, двигатель затарахтел. Не имея ноги, чтобы управлять сцеплением, я просто двинул рычаг, включая первую передачу. Коробка передач заскрежетала, машина дернулась, и двигатель заглох. Я закричал, увидев, как появившаяся из земли волна рук хлынула в машину, облепляя мне лицо, вытаскивая меня наружу. Я успел мельком увидеть переливающуюся миссис Несбит, но тут меня уже увлекло под землю, я почувствовал во рту вкус почвы, толща земли сверху надавила мне на грудь всем своим весом, и все вокруг затянул непроницаемый мрак. Я попробовал кричать, но мой рот был забит сухой землей и…

…голос. Но не голос миссис Несбит.

– Что ты до сих пор делаешь здесь?

– Прошу прощения?

– Перефразирую свой вопрос так: во имя всего холодного, мертвого и гниющего, что ты до сих пор здесь делаешь?

Я не узнал голос, но рассудил, что это Консул, которого прислал Старший консул Логан, проверить, что я не провалился в зимнюю спячку – опасность, которой подвергаются те, кто остается зимовать впервые. Я был рад возвращению в Кардифф. Перспектива провести свою первую Зимовку в каком-то забытом богом Секторе, в Дормиториуме «Сара как там ее» меня совсем не радовала, хотя я не помнил, как мне удалось вернуться.

Наверное, на Рельсоплане.

– Уортинг, ты меня слышишь?

– Я вас слышу, – прохрипел я пересохшим горлом, чувствуя, что связки затекли от долгого неиспользования.

– Точно?

– Нет.

Я поймал себя на том, что застонал. Голова моя казалась комком грязи, глаза были наглухо заклеены чем-то липким, а в голове оставалась всего одна мысль: мне срочно, отчаянно, до боли хотелось снова заснуть.

– Там было полотенце в полоску, – сказал я, чувствуя, что ко мне начинает возвращаться память, – и большой надувной мяч. Ребенок, девочка, смеющаяся. Женщина в купальнике, остов океанского лайнера – «Царица Аргентины»…

– Это называется Смятением пробуждения, – донесся из темноты женский голос. – Ты еще пару минут не будешь ни хрена соображать и будешь нести полную ахинею.

– Она сделала моментальный снимок, – продолжал я, – а оранжево-красный пляжный зонтик имел внушительные размеры…