Ласка сумрака - Лорел Гамильтон

– Ну вот.

Он опять пожал плечами.

– В присутствии детектива Тейт я буду скорбеть.

– Хватит просто серьезности, Рис. – Я вдругпредставила, как он валится на следующий труп с воплями и причитаниями. –Не переиграй.

Он ухмыльнулся, и я поняла, что он обдумывал как раз то, чтоя вообразила.

– Я серьезно, Рис. Если ты будешь выпендриваться,детектив Тейт может запретить тебе присутствовать на осмотрах местапреступления.

Он вдруг посерьезнел; этот довод на него подействовал.

– О'кей, о'кей, я не буду. Ш-ш-ш.

Детектив Тейт окликнула нас, и ее голос пронесся по ветру,похожий на чаячий крик над головой. Она уже была на середине лестницы, и то,что ее голос донесся так ясно, произвело странное впечатление.

– Побыстрее. Не можем мы на это целый день тратить.

– Вообще-то можем, – заметил Рис.

Я уже брела по мягкому песку, направляясь к лестнице, иочень жалела, что надела сегодня туфли на каблуках. Так что я была не против,когда Холод предложил мне руку.

– Что можем? – спросила я.

– Тратить на эту работу целый день. Да хоть целуювечность. Мертвые никуда не спешат.

Я взглянула на него. Он смотрел на высокую полицейскую сотстраненным, чуть ли не мечтательным выражением.

– Знаешь что, Рис?

Он перевел взгляд на меня, приподняв бровь.

– Люси права. Ты на месте убийства просто кошмарен.

Он снова ухмыльнулся.

– И близко не так кошмарен, как мог бы быть.

– Что бы это значило?

Рис не ответил. Просто обогнал нас. Он-то высоких каблуковне носил. Я удивленно посмотрела на Холода.

– Что он хотел сказать?

– Риса когда-то именовали Повелителем Праха.

– А это что значит? – спросила я и споткнулась насвоих каблуках, крепче вцепившись в локоть Холода.

– Прах – устаревшее поэтическое название тел. Трупов.

Я потянула его за руку, останавливая, и уставилась на него.Попыталась заглянуть в глаза сквозь преграду его серебристых волос и моих –красных, вьющихся у лица.

– Если сидхе называют повелителем чего-либо, этозначит, что они обладают властью над этим чем-то. Так что это значит? Что Рисможет причинить смерть? Это и так понятно.

– Нет, Мередит, я хочу сказать, что когда-то он могподнять мертвецов, давно упокоившихся и остывших, и заставить их сражаться нанашей стороне.

Я продолжала на него глядеть.

– Я не знала, что Рис обладал такой властью.

– Теперь он ею не обладает. Когда было сотвореноБезымянное, Рис потерял способность поднимать армию мертвых. Нам нет нуждыбольше в армиях для междоусобных битв, а сражаться такими средствами сосмертными означало бы наше изгнание из этой страны. – Холод колебалсямгновение, потом сказал: – Многие из нас потеряли свои наиболеесверхъестественные способности, когда было заклято Безымянное. Но я не знаюникого, кто потерял бы так много, как Рис.

Я посмотрела вслед удалявшемуся Рису: белые локоныразвевались по ветру, сливаясь с белизной плаща. Он из бога, способногоподнимать армии одной силой воли, стал... просто Рисом.

– Из-за этого он не говорит мне свое настоящее имя? То,под которым его почитали?

– Он принял имя Рис, когда потерял свою власть, исказал, что он прежний умер вместе с его магией. Все, включая королеву, уважаютего решение. На его месте мог быть любой из нас, отдавших большую часть себятому заклинанию.

Я покачивалась на одной ноге, снимая туфли. Лучше я в чулкахпо этому песку побреду.

– Как вы заставили всех согласиться создать Безымянное?

– Те, что были у власти, пригрозили смертью всемпротивящимся.

Сама могла догадаться. Я переложила туфли в одну руку иснова ухватилась за локоть Холода.

– Я имею в виду, как Андаис удалось заставитьсогласиться Тараниса?

– Эта тайна известна только королеве и Таранису. –Он коснулся моих волос, отвел их от моего лица. – В отличие от Риса я нелюблю так долго быть вблизи смерти и скорби. Я уже жду вечера.

Я поцеловала его ладонь.

– Я тоже.

– Мерри! – крикнула Люси Тейт с вершины лестницы.Рис уже почти поравнялся с ней. Люси скрылась из виду, Рис преследовал ее чутьли не по пятам. Если можно назвать преследованием обычную походку.

Я сжала локоть Холода.

– Нам лучше поторопиться.

– Да, – согласился Холод. – Не доверяючувству юмора Риса наедине с детективом.

Мы обменялись взглядами на этом продуваемом ветром берегу изаторопились к лестнице. Наверное, мы оба надеялись успеть прежде, чем Рисотмочит что-нибудь остроумное и совершенно неуместное. Но я не верила, что мыуспеем.

Некоторые тела были в мешках для трупов: пластиковые коконы,из которых никогда не выйдет бабочка. Но мешков не хватило, и пришлосьоставлять тела неприкрытыми. Я не могла оценить на взгляд, сколько их быловсего. Больше пятидесяти. Может, сто, может, больше. Я не могла заставить себясчитать, начать расценивать их как просто ряд предметов, так что прекратилапопытки прикинуть. Я пыталась прекратить думать вообще.

Я попробовала вообразить, что вернулась ко двору и все это –одно из "представлений" королевы. На ее "маленькихпредставлениях" нельзя было обнаруживать неприязнь, отвращение, ужас и –самое худшее – страх. Того, кто не мог их скрыть, она нередко заставлялаприсоединиться к забаве.

Но ее "представления" склонялись скорее к сексу ипыткам, чем к настоящим смертям, да и удушение не числилось среди пристрастийАндаис, так что это "неприятное происшествие" ей бы не понравилось.Наверное, она расценила бы его как напрасную трату материала. Столько людей,которые могли бы восхищаться ею, столько людей, которых она могла бызапугать...

Я представила, что моя жизнь зависит от того, сумею ли ясохранить непроницаемое лицо и ничего не чувствовать. Это единственное, что ясмогла придумать, чтобы пройти между этими телами и не впасть в истерику. Еслия хочу жить, то нельзя впадать в истерику. Я повторяла это в уме, как мантру:хочешь жить – не впадай в истерику; не впадай в истерику... И я смогла пройтивдоль страшных рядов тел, смогла смотреть на весь этот ужас и не закричать.

У тел, что остались без мешков, губы были почти того жесиневатого оттенка, как у девушки на пляже, вот только явно не из-за помады.Они все задохнулись, но не мгновенно. Они не упали на месте по воле милосердноймагии. На некоторых телах были заметны следы ногтей – там, где они раздиралисебе горло, грудь, будто пытались впустить воздух в отказавшиеся работатьлегкие.