Одиссея капитана Сильвера - Джон Дрейк

— Так точно, сэр! — подтвердил Израэль Хендс, и даже не ошибся. Чего душой кривить, мастер-пушкарь вахты не стоит, и команда «все наверх» его не касается. Это законные артиллерийские привилегии, и, к чему ведет Долговязый Джон, Хендс уже понял.

— Теперь отвыкнешь, сучья лапа, будешь стоять вахту со мной и мистером Бонсом, понял? Проку от тебя никакого, так хоть делом займешься.

Сильвер и Бонс уставились на пушкаря. В кои-то веки их объединяла общая задача — избежать двенадцатичасового бдения на палубе.

— Да… Так осилишь, мистер Хендс? Квадранты и делители, циркули-измерители — не твоя забота, у нас тут мистер Бонс имеется, он курс проложит на флинтов остров. Или за «Моржом» пойдем, в кильватере. Но сменный офицер нам нужен.

Хендс лишь чуточку промедлил перед тем, как дать полное и безоговорочное согласие. Он на секунду вообразил, что произойдет, возрази он или прояви колебания.

— Есть, сэр! — гаркнул Израэль Хендс с энтузиазмом, хотя на сердце у него кошки скребли. Но не у него одного. Хендс знал, что Бонс отнюдь не радовался разлуке с Флинтом. А Сильвера тем более можно понять, он сейчас красочно представляет, как Флинт сношается с его возлюбленной. Лучше не злить этих двуногих кашалотов, тем более стакнувшихся на горе окружающим

— Есть-хресть, сэр-недосер… — передразнил Сильвер. — Начинаешь стоять вахту со мной и мистером Бонсом, дорогой мистер Хендс. Научишься уму-разуму, чтоб судно не потерять.

К счастью, Израэль Хендс за недельку-другую превратился в неплохого вахтенного офицера, звезд с неба не хватающего, но вполне сносного.

Бонс, к его чести, с курса, не сбивался, «Моржа» из виду не упускал, хотя это становилось все труднее. «Морж» летел стрелою, постоянно используя слишком много па русо п.

— Кажись, он бросить нас хочет, дьявол меня задери, — как-то высказался невольно в беседе с самим собой Билли Бонс, направив на шхуну подзорную трубу. — О чем Флиит там думает, дьявол его задери?

— Да, мистер Бонс, — охотно отозвался незаметно подошедший сзади Сильвер. — О чем Флинт там думает, не скажете?

— Капитан! — Бонс нервно дернул руку к шляпе и повел глазами вправо-влево, убеждаясь, что окружающие заметили выказанное капитану почтение. Просыпаясь изо дня в день, он обнаруживал, что глотка его не перерезана. И через борт его никто нечаянно не перекинул. Так что Билли Бонс несколько приглушил свои страхи, но все же вел себя пристойно — на всякий случай.

Сильвер навел на «Моржа» подзорную трубу, и ему на мгновение показалось, что он увидел Флинта. Кто-то очень похожий на Флинта, темный, в большой шляпе, размахивал там, на квартердеке «Моржа», как будто побуждал людей шевелиться, не спать, не зевать, так-растак их Бога мать! Но океан волновался, гладкие, отливавшие травяной зеленью холмы волн сменялись лощинами, и не было никакой уверенности в том, что это именно Флинт… Сильвер помотал головой.

— Хм-м… Полагаю, ты прав, мистер Бонс Очень ему хочется от нас избавиться, якорь ему в задницу.

— Да ни в жись! — мгновенно отозвался Билли; клясться, однако, в подтверждение своей уверенности не стал. Он очень вежливо заглянул Сильверу в глаза. — Зачем бы это капитану Флинту?..

— Зачем это ему, мистер Бонс, можно поразмыслить на досуге, а сейчас остается только порадоваться, что наш малый «львеныш» резво бегает и от задницы «Моржа» не отлипнет.

И то верно. Скоростные качества брига радовали всех на борту и даже стали для команды предметом незаслуженной гордости. «Морж» строили для скорости, он еще не встречал себе равных, но вот же, встретил. «Лев» — что породистая скаковая лошадь без единого изъяна. Бриг резал волны, как горячий нож масло, плыл, как леди в танце, он Мог бы запросто и «Моржа» обогнать, появись в том нужда. Джон Сильвер влюбился второй раз. Если «Морж» — любимая Флинта, то «Лев» — возлюбленная Сильвера.

«Лев» так и не отлип от кормы «Моржа», и оба судна благополучно вышли к острову, который Билли Бонс, надо отдать ему должное, смог бы и сам обнаружить, не держась за хвост «Моржа». Флинт, по привычке не замечавший в людях положительных качеств, считал Билли Бонса глупее, чем тот был на самом деле. Хотя и методом проб и ошибок, с чертыханиями и исправлениями, но на многое был способен Билли, не только дважды два перемножить. И теперь оба судна вползали на якорную стоянку в Южную бухту, пустив вперед катер для промера глубин.

Все свободные от вахты облепили такелаж, мрачно вглядываясь в растительную неразбериху, в холмы и пляжи. Не радовал их этот секретный остров без имени, который капитан Спрингер должен был закрепить за короной короля Георга. Остров, обильно политый кровью. О нем часто говорили и на «Морже», и на «Льве», и кляли его на чем свет стоит на обоих бортах. Несчастливый остров. Иные из моряков совершили здесь поступки, оставившие чувство вины, которое давило, словно толстые якорные канаты.

Не слышно было смеха и шуток, никто не радовался на обоих судах. Якорная стоянка выглядела под стать настроению. Бухта, почти полностью замкнутая, окружена густым лесом, начинающимся от верхней отметки прилива. В залив впадали две речушки, но как-то некрасиво впадали, не явными устьями, а ветвясь, теряясь и застаиваясь в болотах, отливающих ядовитой зелепыо, за версту заявляя о себе гнилой вонью. Гриб да плесень цвели там, ползали всякие скользкие твари.

Тем не менее на «Льве» и на «Морже» отдали якоря, а утром следующего дня надлежало держать Большой совет, согласно Артикулам.

Пробили склянки, всколыхнув сонную жару, навалившуюся на бухту. Солнце жгло, как будто хотело уничтожить все живое. Ветер оно уже задушило, а зверье и птицы скрылись в тень.

Не прятались лишь комары. Они поднимались из болот и тучами налетали на парусники, разнося малярию и желтую лихорадку, стараясь истребить славных моряков. Но люди Флинта и Сильвера их не боялись. Сюда прибыли ветераны, всем на свете переболевшие… либо уж настолько отвратные, что даже насекомые к ним опасались приближаться.

Братство собралось на борту «Моржа», и поскольку случай выдался чрезвычайный, то явились все принарядившись: драные камзолы, сюртуки, кафтаны обмотаны шелковыми шарфами, на грязные пальцы нанизаны перстни с рубинами, пропотевшие шляпы украшены страусовыми перьями, физиономии сверкали ушными и носовыми серьгами. Ну, и оружия на себя каждый понавешал — красы ради, разумеется. Пистолеты, сабли — это непременно. А сверх того: кортики, ножи, мушкеты, мушкетоны, бердыши, топорики, протаза ны.[60]

На Флинте, как всегда, был синий сюртук морского офицера с блестящими пуговицами; шляпа перегружена шнурами и золотым позументом. На ногах сияющие ботфорты. Рубаха снежной белизны, щеки чисто выбриты. Под мышкой капитан Флинт удерживал двуствольный каретный карабин, а на его плече топтался, время от времени шепча что-то Флинту на ухо, зеленый попугай.

Долговязый Джон Сильверу не стремясь к элегантности коммодора (в такой: чин произвел себя теперь Флинт), выглядел аккуратно, подтянуто. Он тоже был в синем сюртуке, но вынужденно опирался на костыль. Ростом Сильвер намного выше Флинта; большой палец свободной руки небрежно заткнут за пояс в успокоительной близости от пистолетов. Сильвер и флинт встретились взглядами, одновременно дипломатично улыбнулись… несколько кривовато это у них получилось. За каждым толпились сторонники, а в плане личного соперничества каждый из них был почти уверен, что успеет выхватить пистолет и уложить соперника, прежде чем тот ответит взаимностью. Почти уверен. Но не совсем.