Одиссея капитана Сильвера - Джон Дрейк

— Тихо на палубе! — зыкнул Билли Бонс. — Все добрые братья слушают капитана Сильвера.

Бонс «при исполнении» выглядел не менее солидно, чем лорд-мэр на открытии дома призрения для нищих сироток. Он изо всех сил старался соблюдать справедливость. Часто возложенная на человека официальная функция полностью этого человека преображает, и не всегда в дурную сторону. Во всяком случае, на время исполнения. И вот выступил вперед Сильвер, ловко работая своим деревянным двигателем: костыль — нога, костыль — нога, костыль — нога… Отзвучали приветствия Флинту, грохнули по ушам приветствия Сильверу, и Билли замахал руками, призывая к молчанию. Все охотно замолкли, интересуясь, что им скажет Долговязый Джон.

— Братья, все и каждый! — крикнул Сильвер. — Ответьте мне на один вопрос, и я сразу сгину и не стану лезть в клюз[61] поперек якоря, ни в жизнь — Народ заинтересованно забормотал. Из задних рядов, вне досягаемости костыля Долговязого Джона, послышались насмешки прихвостней Флинта — Один вопрос, братцы, — повторил Сильвер и, уверенно стоя на одной ноге, постучал костылем по палубе. — Один только вопросец.

Насмешки посыпались гуще, кто-то заржал. Флинт усмехался, щекотал перышки попугая. Речь у его противника явно не заладилась.

— Здесь, под люками, — сказал Долговязый Джон, — даже если серебро в слитках не считать… — Мертвая тишина воцарилась над палубой. Не та тема затронута, над которой смеяться хочется. — …здесь под люками столько золотой и серебряной монеты, что и представить невозможно. Трюмы больше не выдержат. Еще чуть-чуть — и лохань потонет к чертовой бабушке.

Долговязый Джон молча огляделся. «Да, олухи царя небесного, — подумал он про себя — Навострили уши». Он снова заговорил:

— Я уж семь лет в джентльменах удачи, а иные здесь и подольше, чем я, И никогда таких гор золота под палубой не видывал. — Он бухнул костылем в доски. — Братья, это королевское приданое. На это можно флот построить и армию нанять.

Флинт нахмурился, нервно зашагал по палубе.

— На это золото можно скупить всю Саванну! Всю Ямайку! Половину Англии!

Сильвер важно кивнул. Народ следил за Сильвером, как будто изо рта его бил фонтан рома. Языки джентльменов удачи свешивались до палубы.

— Нас тут едва-едва сотня да сорок, если не считать капитанских да офицерских. Агора такая, что каждому на две жизни хватит, чтобы в роме купаться вместе со шлюхами. Хватит и на дома, и на слуг, и на посуду золотую, и наследникам хватит, когда в ящик сыграете.

Тут Сильвер сменил тон, как это часто делают умелые ораторы.

— Но! Но коммодор Флинт считает, что ежели каждый из вас сойдет на берег, то вы спустите все за неделю, а Флинт честный человек, не соврет. Только вот если вы промотаете столько за неделю, то кто помешает вам потом растранжирить вдвое больше? Или вдесятеро?

Джентльмены кряхтели и кивали, грязными ногтями корявых пальцев расчесывали чирьи на шеях. Масштабов своего богатства они представить не могли, но собственные способности к транжирству каждый хорошо представлял.

— Поэтому идея зарыть богатство в землю нестоящая, скажу я вам, братья. Проще будет спустить добро за борт в открытом море и на волнах крестик чернилами накарябать, чтоб потом вернуться и отыскать.

— Да-а-а-а… — на этот раз не вопль потряс паруса, а туповатое бычье мычание пополам с зубной болью потянулось по палубе. Неприязненные взгляды буравили Флинта. Кому охота признавать, что он дурак?

— Тихо! Тихо, ребята! Слушай меня! — крикнул Флинт.

— Слушай коммодора! — продублировал Билли Бонс.

— Да, да! Слушай коммодора! — откликнулось еще несколько голосов. Не один Билли Бонс глядел в рот флинту и считал дерьмо золотом, если так велел Флинт.

И Флинт снова заговорил. Он плел из слов искусные кружева, а под ними натягивал прочные сети. По сути Долговязый Джон сказал яснее и вернее. Но у Флинта лучше подвешен язык. Флинт подпускал милые шуточки про одноногого. Он веселил враньем, когда Сильвер своей дурацкой правдой заставлял зарывать носы в палубу. Кому она нужна, эта правда? Мир-то враньем строится! А кроме того… может, и всего важнее… идиотская, тупая, бессмысленная готовность человечества соблазниться красотой, которая якобы что-то там спасет, а не, напротив того, погубит….

Красавчик Флинт, красавчик писаный! А Долговязый Джон? Да не смешите… Флинт на двух ногах стоит, а Сильвер на костыле скачет, попрыгунчик… Флинт гладкий, сияющий, одет что твой герцог, движения плавные, грациозные, изысканные… А гляньте на этого широкомордого мужлана Сильвера! Конечно, драться с Сильвером никто не захочет, будь он хоть и без обеих ног, черт знает, чего от него еще ожидать… Каждый: Сильвера уважает, но… Никто не хочет быть на него похожим. А Флинт… О-о-о, флинт! И поверили вранью Флинта, и презрели правду Сильвера, как оно и должно быть. Флинт знал, что так и случится, а Сильвер увидел, что это произошло, еще прежде чем Флинт закончил плести свои магические словеса.

— Никто, кроме меня, не знает, где находится этот остров, — говорил Флинт. — Значит, никто не сможет добраться до наших сокровищ, и они будут здесь лежать и ждать нас куда надежней, чем в любом дурацком банке.

И Флинта восславили за несравненную мудрость, подняли на плечи и пронесли по кругу по палубе, Флинт заливисто смеялся, а попугай его ахал в ужасе и хлопал крыльями.

Долговязый Джон протопал подальше, нашел тихий уголок. Он швырнул под ноги шляпу; ругаясь, вытащил из кармана платок и стер пот с лица. Руки его тряслись от злости.

— Джон! — Селена подошла к нему, потянула за рукав. Выглядела она крайне удивленной. — Джон, почему они ему верят? — Ей пришлось повышать голос, чтобы перекричать шум, — Ведь это же полная чушь!

— Потому и верят, — буркнул Сильвер, морщась, как будто каждое слово песни, которую принялись орать пираты, камнем ударяло ему в уши.

— Почему они не слушают тебя?

— Потому что у них вместо мозгов гнилая солома.

— Что задумал Флинт?

— Ха! Если бы я знал…

Сильвер вздохнул, поднял взгляд на Селену. Вид ее вызвал на грубом лице Сильвера мягкую улыбку, и она оживила его лицо. Он провел рукой по девичьей щеке. Селена погладила руку Джона и тоже улыбнулась.

— Почему не спросишь, как у меня дела? Ты думал обо мне?

— Ох-х… Думал ли! Цыпка моя, крошка, девочка, да когда я о тебе не думал! Только о тебе и думал все время… — Он помрачнел, замялся… И все же спросил: — Эта скотина… Он…