Скверная голубая кровь (ЛП) - К. М. Станич

по яйцам. Его глаза сужаются до щёлочек.

— Если это так, то почему ты ещё этого не сделал? — он смотрит на меня в ответ и ничего не говорит, ничего не делает. — Я знаю твои личные причины, но как насчёт Тристана? А что насчёт Зейда? — я встаю из-за стола, запихиваю свои принадлежности в сумку с книгами и бросаю на Крида свирепый взгляд. — Вот немного грязи, которую нужно доставить обратно королю. — Лицо Крида искажается от отвращения при этом слове. — Скажи ему, что я ещё даже близко не закончила с ним. Если он хочет связываться с быком, он получит по рогам. — Я вздёргиваю подбородок, кружась в вихре юбок, и удаляюсь в тихую темноту библиотеки.

Крид не утруждает себя тем, чтобы следовать за мной или окликать меня. Но то место, где он лизнул меня в ухо… оно всё ещё горит.

В четверг перед зимними праздниками и за день до отъезда второкурсников на лыжную прогулку устраивается вечеринка. Единственная причина, по которой я знаю об этом, — это то, что Идолы заплатили одной из Плебеев, чтобы она воспользовалась своими привилегиями за пределами кампуса и купила им новые платья. Девушка, та самая Кларисса, которая обругала меня и была исключена из команды по плаванию Зейдом в прошлом году, говорит об этом в холле, когда я прохожу мимо.

После окончания занятий я одеваюсь, направляюсь в комнату Зака и молюсь, чтобы он снова не был без рубашки и в шортах, прежде чем постучать.

Когда он открывает, на нём всё ещё форма академии, и он поднимает брови, увидев мой розовый комбинезон и туфли на каблуках.

— Прекрасно выглядишь, — говорит он, и то, как слово «прекрасно» слетает с его губ… Я знаю, что он имеет в виду гораздо больше, чем просто это. Мои щёки краснеют, но мне удаётся выдержать его взгляд, не заикаясь.

— Спасибо. Сегодня вечером у меня задание. Не мог бы ты составить мне компанию? — Зак выглядит довольно шокированным, но я знаю, что не могу пойти на вечеринку Клуба Бесконечности без его члена. Я думала спросить Эндрю, но, несмотря на предупреждения Крида, Грег и Джон преследуют его по коридорам, пытаясь застать его одного в тёмном углу, если вы понимаете, для чего. В последний раз, когда это случилось, это было субботним вечером, и Эндрю записал всю встречу на видео. Ему едва удалось вовремя вернуться в своё общежитие. Поэтому я не хочу подвергать Эндрю опасности, и единственный известный мне член Клуба Бесконечности, с которым у меня нет постоянной вражды, — это Зак.

— Куда мы направляемся?

Я улыбаюсь и левой рукой играю с ожерельем, висящим у меня на шее.

— На вечеринку Клуба Бесконечности.

Улыбка Зака исчезает с его лица, но моя остаётся на прежнем месте.

На этот раз Идолы присвоили себе амфитеатр, тот самый, в котором меня избили, облили краской и унизили до невероятности.

Мне это не кажется совпадением.

Зак идёт впереди, небрежно одетый в джинсы, кроссовки и старую футбольную толстовку со времён своей прошлой школы. Он расстёгивает пояс и показывает свою татуировку «бесконечность» парню у двери, прежде чем мы заходим внутрь. Последние несколько клубных вечеринок, на которых я была, не казались такими официальными. Должно быть, они усиливают охрану.

— Ты мог бы просто отключить его, — шепчу я, улыбаясь, — даже несмотря на то, что он на четвёртом курсе, и я почти уверена, что он в университетской команде, судя по тому, как он смотрел на тебя.

Зак слегка улыбается мне и пожимает своими массивными плечами.

— Ага, он в команде, так что по умолчанию он ненавидит меня до глубины души. — Его рот слегка подёргивается. — Но да, ты права: я мог бы вырубить его. Дело в том, что я предполагаю, что сегодня вечером тебе нужно разворошить какое-то особенное дерьмо. Я не хотел красть весь твой триумф. — Зак держит меня под руку, пока мы пробираемся между рядами кресел, заполненных студентами, которые целуются, пьют или играют в карты. На сцене в передней части зала, той самой сцене, на которой я сидела со своей арфой, Голубокровки расположились вокруг столов, покрытых чем-то похожим на… костяшки пальцев? Мерзость.

— Ты ведь помнишь план, да? — спрашиваю я Зака, чувствуя, как все эти осуждающие взгляды устремляются на меня. Он коротко кивает, и мы поднимаемся по ступенькам к столу, за которым сидят Тристан, Зейд и Крид с Бекки, Харпер и Илеаной.

Тристан усмехается мне и бросает кости на стол. Я имею в виду, он точно не может жаловаться на то, что я с ним сделала, учитывая, что это было намного менее плохо, чем то, что он хотел сделать со мной. Я не отдала ему эссе с плагиатом, хотя могла бы это сделать.

— Ты, должно быть, совсем тупая, если пришла сюда добровольно, — огрызается он, теряя тот отработанный самоконтроль, который я одновременно ненавидела и которым восхищалась с прошлого года. Я вижу едва заметные очертания синяка на его лице, и моя рука сжимается в маленький кулачок. Как бы сильно мне не нравился этот парень, я думаю, что его отец, возможно, избивает его. Это просто ужасно.

— Это что, кости? — спрашиваю я, скептически глядя на маленькие белые и кремовые кусочки на столе. Харпер перекидывает свои тёмные волосы через плечо и ухмыляется мне. Её правая рука ложится на руку Тристана, и она переплетает их пальцы, прежде чем сжать её. Как бы мне ни было неприятно это признавать, от этого зрелища меня подташнивает и крутит живот.

— У моего отца есть частный музей в его нью-йоркском пентхаусе. Он немного помешан на Гражданской войне. — То, как Харпер улыбается мне, напоминает мне Гринча, как будто это выражение расползается по её лицу, как болезнь. — У него целая кладовая, полная бесполезных артефактов, о которых он забыл. Эти кости всё равно никогда не увидят дневного света, поэтому я позаимствовала их. — Она пожимает плечами, её мерцающее чёрное платье ловит свет. — И они обошлись ему всего в четыреста или пятьсот тысяч?

— Ты играешь в кости настоящими человеческими пальцами? — рычит Зак, подходя так близко к столу, что он дребезжит. — Что, чёрт возьми, с тобой не так? Есть ли у тебя хоть капля уважения? Это не просто игровые элементы, это части реальных человеческих существ.

Я заговариваю раньше, чем кто-либо другой, позволяя проявить себя как любителя истории.

— Во Франции в 1800-х годах, когда церковь перенесла кости с переполненного кладбища в ныне знаменитые катакомбы, в земле остались большие ямы, заполненные