Белый квадрат. Захват судьбы - Олег Рой

Спиридонов кивнул (как раз закончилось благоустройство территории у прудов, ставших «Водно-моторной станцией Динамо», и на набережной появилось несколько беседок – точнее, были они там и раньше, еще со времен Императорского яхт-клуба, но за годы военного коммунизма и НЭПа пришли в запустение; сейчас их привели в порядок) – и стал давать подопечным инструкции по тренировке вечерней группы.

* * *

Ягода с Молчановым подъехали примерно через полчаса; с ними был водитель Ягоды, который нес пару корзинок со снедью и бутылками.

– Да тут хватит роту накормить и напоить, – заметил Спиридонов, показывавший дорогу.

– М-да… нельзя тебе, Виктор Афанасьевич, роту доверять, – заметил Ягода. – Они у тебя с голоду перемрут.

Ягода был в хорошем расположении духа, несмотря даже на то, что у «Советского»-«Яра» их подрезал двухэтажный автобус, едва не спровоцировав столкновение.

– Когда он увидел, кого подрезал, я думал, его удар хватит, – со смехом рассказывал новоназначенный нарком. – Особенно с учетом того, что у него как раз газетка лежала с моим портретом и сообщением о назначении.

Они расположились в беседке, выпили по маленькой, закусили, и лишь тогда Ягода перешел к делу:

– У нас, Виктор Афанасьевич, как всегда – планов громадье, – сообщил он. – В стране пора навести революционный порядок, ну и стройки индустриализации требуют рабочей силы. Ты, может, и не знаешь, но мы создаем войска наркомата.

– Это как? – не понял его Спиридонов. – Со своим народом воевать?

– Да что ты такое удумал, – поморщился Ягода. – Не с народом, а с внутренним врагом. Эх, Виктор Афанасьевич, доложу я тебе: не так страшен враг внешний, как страшен внутренний. Они и Вячеслава Рудольфовича в могилу свели скоропостижно, да и на меня покушаются. В общем, – резюмировал он, – кадровая работа пойдет по всем фронтам: и подготовка специалистов по охране партгосактива, и в войсках энкавэдэ тоже. Расширять будем твое хозяйство.

– Еще расширять? – не сдержал удивления Спиридонов. – И так двести кружков по динамовским клубам, без учета специализированных секций по округам.

– А надо больше, – не терпящим возражения тоном подхватил Ягода. – Начнем вот с чего: придется тебе поездить с инспекциями по культурно-спортивным объектам наркомата.

– Зачем? – Спиридонов стал очень серьезным.

– Чтобы привести все к единообразию, – терпеливо стал объяснять Ягода. – В секциях и кружках борьбы наркомата все должны заниматься исключительно по твоей системе. Поскольку она самая лучшая, и это не только мое мнение. Так считают в Политбюро, – и Ягода бросил быстрый взгляд на Власика. Тот кивнул.

«Значит, Сталин», – сообразил Спиридонов, но на всякий случай решил прояснить все до конца:

– А разве сейчас не так?

– Нет, – ответил за Ягоду Молчанов. – Увы, но у нас в ведомстве в этом вопросе царит полный разброд. Кто в лес, кто по дрова: учат и по Лебедеву, и по Солоневичу, и по Ощепкову, и по Ознобишину…

– Ну, с Ознобишиным мы, положим, разобрались, – заметил Ягода и фыркнул: – Клоун, а туда же. Я вот о чем хотел поговорить… погоди, только выпьем, между первой и второй муха пролететь не должна.

Наливал Молчанов; наливал всем по полной, и все, кроме Спиридонова, выпивали.

– Чего-то ты слабо пьешь, – заметил Ягода, закусывая форшмаком. – Кстати, вот какая досада: в «Яре»-то рыбный день сегодня. Что за напасть! Даже и для наркома нет у них мяса! Не положено, говорят. Кому не положено, наркому?

– Не пойму, на что вы жалуетесь, – возразил ему Власик, с аппетитом поедавший запеченную осетрину. – Рыба-то, чай, не тюлька в томате, да и готовят они ее хорошо.

Спиридонов смотрел и думал. Как-то уж очень быстро «слуги народа» от народа все более отдаляются, даже подальше от него нынче стоят, чем былое дворянство. И года не прошло, как в стране отменили карточки, а им уж и рыба не мясо. А ведь в неурожайные годы в Российской империи царская семья переходила на постное в скоромное время, питаясь пустыми щами да кашей с сушеной треской. И государь, которого они называют теперь Николай Кровавый, во время Великой войны сам с наследником питался по солдатской норме. А тут форшмак «слуге народа» в горло не лезет…

Вслух, понятно, он всего этого говорить не стал.

– Что задумался? – Ягода заметил, что Спиридонов несколько отстранен. После второй рюмки глаза его нездорово поблескивали.

– Не пью, потому что еще от болезни не отошел, – вздохнул Спиридонов. – Да и не любитель я. В здоровом теле здоровый дух, как там у древних сказано…

– Да-да… здоровый… держи карман шире… смалишь, как труба паровозная, – не упустил упрекнуть Ягода. – Кстати, если курить охота, не стесняйся, смали. Мы ж на вольном воздухе…

Заладили что один, что другой… Спиридонов мысленно чертыхнулся, но стесняться не стал и с наслаждением закурил, глубоко затянувшись. Власик последовал его примеру, к ним присоединился Молчанов. Ягода с аппетитом уничтожал неугодный ему форшмак.

Покончив с ним, нарком дал команду Молчанову, и тот разлил по третьей и подновил Спиридонову.

– Теперь вот что, – сказал нарком, вытирая салфеткой жирные губы. – У нас тут всесоюзные состязания на носу…

Спиридонов мотнул головой и лаконично отреагировал, выпустив в сторону дым:

– Подготовка в самом разгаре.

– Хорошо, – сыто кивнул Ягода. – Но ты увари умной своей головой – «Динамо» должно быть впереди всех. Соревнования – это не только спорт. Так мы всему Союзу покажем: с НКВД шутки шутить не стоит, надерем, как котят.

– А с кем шутить стоит? – наивно спросил Спиридонов.

– А это уж тебе самому виднее, – загадочно ответил Ягода. – Конкурентами-то кого считаешь?

– Столичный ЦСКА, – начал перечислять Спиридонов, – и «Авиахим», но они зеленые еще. На Дальневостоке неплохая команда, но нам не чета.

– А краснофлотцы? – быстро спросил Ягода.

– Нет, – уверенно отвечал Спиридонов. – Это не их профиль. На Черноморском команда плохонькая, на Балтике была крепкая, да вся вышла.

– То есть основное сражение будет между тобой и Ощепковым? – бросив на него взгляд исподлобья, уточнил Ягода.

– И Харлампиевым, – согласно кивнул Спиридонов. – Хотя не думаю, что авиахимовцы чем-то удивят в этот раз. Команда, повторю, крепкая, но молодая совсем.

Нарком задумчиво постучал пальцами по столу. Молчанов отодвинул бутылку, в которой оставалось еще немного водки, и поспешил откупорить новую.

– Продукт переводишь, – подал голос Власик.

– Ты, что ли, приметы не знаешь? – зябко поежился тот.

– Ты ж коммунист, какие приметы, – подзуживал Власик, но Молчанов, откупорив бутылку, стал разливать по стопкам, не отвечая.

– Вот как раз об Ощепкове мне и хотелось бы поговорить, – сказал вдруг Ягода.