Красная королева - Кристина Генри

пузырек бабочку. Только на этот раз об убийстве не шло и речи. Она пленила не волшебника, но волшебство, магию, вырвавшуюся на свободу из-за Бьярке и ставшую потому опасной. Опасной, потому что ее нельзя было уничтожить, просто убив вмещавшего ее волшебника. Теперь это была дикая магия, магия, которая пожирает и сжигает, и все, что могла сделать Алиса, – это удержать ее.

«И позаботиться о том, чтобы никто ею не воспользовался», – подумала она, глядя, как прозрачный шар становится все меньше и меньше, и когда он сделался размером со стеклянный шарик, какими играют дети, Алиса надела корону на запястье, словно браслет, взяла шарик из воздуха и сунула его в карман.

Черный Король – теперь просто Бьярке – сидел на полу: кожа, кости, скомканный плащ да красные от слез глаза.

– Я никогда уже не верну ее, – произнес он. – Никогда, никогда.

Алиса опустилась перед ним на колени:

– Не думаю, что она и вправду так нужна тебе. Она была жестока к тебе и к людям твоей деревни.

Бьярке недоуменно уставился на Алису, словно считая, что она сошла с ума. Ей и самой на мгновение так показалось, очень уж уничижительным был его взгляд.

– Она? Думаешь, я хочу вернуть Королеву? – голос Бьярке сорвался. – Нет. Она забрала нашу дочь.

– Дочь? – Наверное, лицо Алисы отразило ее потрясение. – Вашу дочь, твою и Белой Королевы?

Теперь она поняла, что означала та сцена у дерева из ее сна. Черный Король и Белая Королева были любовниками, Белая Королева родила дочь, но не отдала дитя Королю.

– Почему она оставила ребенка себе?

– Я же говорил, потому что она злобная ведьма, – ответил Черный Король. – Она увидела, как сильно я люблю ребенка, и взревновала, потому что ничто не может быть важнее Белой Королевы. Звезды, солнце, луна должны вращаться вокруг нее и только вокруг нее, и ничто не имеет права занять ее место в твоем сердце. Она забрала моего ребенка, а потом забрала ребенка Бриньи, а потом, словно ей было недостаточно того, что от боли кровь течет у меня из глаз, из носа, из ушей, она стала забирать детей других моих родных. И я не мог дотянуться до них. Не мог прорваться сквозь установленный ею барьер, потому что моя магия оказалась недостаточно сильна.

– Как же ты попал сюда сейчас? – спросила Алиса.

– Последовал за тобой. Ты вошла в дерево и что-то сломала. Не знаю, как тебе это удалось, но ты это сделала. Крохотной трещины оказалось достаточно, чтобы моя магия смогла просочиться сквозь нее, и, думаю, не только она. Когда я шел по твоим следам, мне казалось, я слышу тихий смех.

– Не сомневаюсь, – сухо сказала Алиса. Значит, вот каким образом увязался за ней голос Чеширского, хотя далось ему это явно нелегко. – Но как же ты так долго преследовал меня, а я и не замечала?

Бьярке закашлялся, захлебываясь мокротой, и на руке, которой он утер рот, осталось немного крови.

– Я не шел за тобой по пятам. Мне потребовалось некоторое время, чтобы расширить трещину в барьере. А потом ты исчезла в комнате, в которую я попасть не сумел, и мне пришлось искать другой путь.

– Радуйся, что не сумел, – буркнула Алиса. – Эта комната был логовом гоблина.

Бьярке пренебрежительно фыркнул. Странный жест для человека, что больше похож на живой труп.

– Ах, этого. Его нечего бояться. Он всего лишь дым и иллюзия.

Алиса вспомнила полки с головами, выстроенными аккуратными рядами и улыбающимися со стены.

– Нет. Хотя, возможно, для тебя он и не представлял опасности, и ты это чувствовал. Так когда Белая Королева родила твоего ребенка?

– Шесть месяцев назад. Она показала мне только личико дочери, но этого было достаточно, чтобы я влюбился без памяти, и тогда Белая Королева спрятала от меня девочку здесь, в замке.

– И ты сошел с ума.

Алиса подумала о муже Бриньи, бившемся о барьер день за днем, умоляя Белую Королеву вернуть им их Эйру.

– Не сразу, – ответил Бьярке. – Но ярость моя все росла и росла, потому что она раз за разом встречалась со мной и смеялась, когда я говорил, что хочу забрать мою девочку, моего ребенка. Белой Королеве она совсем не нужна, но она не хочет отдать ее мне. Она не любит это дитя. Королева заявила, что я получу свою дочь, когда смогу прийти за ней. И вот я здесь, но эти месяцы безумия истощили меня. До дочери рукой подать, а я умираю.

– Бьярке, – Алиса кое-что вспомнила, – здесь появлялись люди из Города? Люди на летающих машинах? Они хотели захватить тебя?

Бьярке кивнул:

– Особые солдаты, полагаю, с миссией от министров. Ты же знаешь, в Городе говорят, что волшебников не осталось. Но они есть.

– Знаю.

Алиса подумала о Кролике, и Чеширском, и Гусенице, и, да, о своей матери, матери, научившей ее прятать магию глубоко-глубоко внутри, где никто не увидит. Матери, которая когда-то, давным-давно, боялась, что кто-нибудь заберет у нее Алису. И когда кто-то забрал Алису, ее мать решила, что ей не нравится та дочь, которую она получила обратно. Трудно, решила Алиса, не горевать по такому поводу.

– Магию они забирают себе, – продолжил Бьярке, словно не слышал Алисы. Голос его был мечтательным, рассеянным. – Они творят такое, что потрясло бы жителей Нового города, если бы они узнали. И они выслеживают и уничтожают каждого волшебника, которого могут найти, каждого ребенка со способностями. Они ловят их, и прячут, и выжимают из жил всю магию до последней капли, а потом ломают, сминают и выбрасывают в Старый город.

«Сломанная, смятая, использованная кем-то – если ты не в силах защитить себя, Старый город проглотит тебя в один миг», – подумала Алиса.

– Министры не боятся магии. Они боятся, что ею может обладать кто-то кроме них, – сказал Бьярке.

Это Алиса уже подозревала. То, что Чеширский жил себе спокойно на своей улице Роз в несомненно волшебном коттедже, означало, что кто-то об этом знает – и кто-то этому потворствует.

– Откуда тебе все это известно? – спросила Алиса.

– Я заглянул в сознание одного из солдат, явившихся захватить меня. А потом сжег его дотла.

Не похоже, чтобы это хоть сколько-то беспокоило Короля, словно сжигание людей (плохих или хороших) не имело особого значения. Алису не слишком волновали загубленные агенты Министерства, потому что они не делали ничего для спасения несчастных жителей Старого города. Зато ее заботили те, кто случайно оказался на пути Черного Короля и были наказаны ни за что.

– И равнину тоже, – сказала