Провокатор - Вячеслав Белоусов

Полуслепой Казейкин ещё повествовал что-то Зинаиде Викторовне, хотя та, отвернувшись и поднеся к глазам ручку с круглыми жёлтыми часиками, застыла, озирая спешащую по улице публику. К этому времени Резун перебрался на противоположную сторону и, устроившись на скамейке сквера за памятником кучерявому поэту, изобразил отягощённого своими заботами обывателя, развернув газетку. Удобнее места не найти, объект перед тобой, всё на виду, и он сам, поднявшись чуть свет, мог спокойно перевести дух. Единственное, что тревожило теперь его, — с минуты на минуту мог хлынуть дождь, всё шло к тому, и он, то и дело высовывая голову из-за газетного листа, подметил для себя аптеку на углу с большими привлекательными окнами, выходящими прямо на подъезд музея. Лучшего наблюдательного пункта, если случись что, не надо.

Не отловив опоздавших, Зинаида Викторовна тем временем степенно продефилировала за двери, и Резун начал посматривать на тучи, стараясь не упустить момента, в духоту прятаться ещё не хотелось, воздух, хотя и был насыщен влагой предстоящего ненастья, а всё же дышалось благостно. Народ вокруг него был занят тем же: спешащие на службу припустились вприпрыжку, подымая воротники и опасливо раскрывая зонтики, любители литературы, до этого стайками кружившиеся возле книжного магазина, теперь осадили вход и нетерпеливо постукивали в окошко, даже пузатые голуби, ещё минутой назад лениво спихивавшие друг друга с металлической головы поэта, неизвестно куда попрятались.

И всё же, как ни ждали, ни угадывали, а крупные капли сорвались сверху внезапно и забухали, забарабанили, разрываясь пузырями и брызгами по сразу почерневшему асфальту. Мгновение — и рванул ужасный ливень. Резун, прикрываясь газетой, бросился спасаться в аптеку, куда уже образовалась очередь таких же умников. В дверях его настигла ударившая будто рядом молния и оглушил гром. Но стена воды, беснуясь и гремя, обрушилась на других, тех, кто остался позади. Резун отдышался, протиснулся к прилавку, купил бутылку минералки и, поёживаясь, двинулся вглубь, к стёклам внушительных окон, на которых плясал и неистовствовал водопад. Природа распоясалась надолго и не на шутку. Резун хмыкнул, глотнул из бутылки кисленькой и полезной для желудка водички, поводил пальцем по стеклу, дразня рвущиеся внутрь струи, и затих, не сводя глаз с дверей музея. Теперь он никуда не спешил и ни о чём не беспокоился, по крайней мере на ближайшие несколько часов.

XVII

И действительно, ливень начал стихать только после обеда. Естественно, за это время мало кто сунулся в музей или высунул оттуда нос. Половина народа, спасавшегося в аптеке, всё же разбежалась; первыми не вытерпели те, кто имел зонтики, затем отважились приспособившие что-либо из имевшегося в качестве покрытия на голову, совсем отчаянные, проклиная всё на свете, просто рванули, надеясь на ноги и случайные подъезды для перебежек. Мучаясь от вынужденного безделья, Резун начал изучать тех, кто остался. Публика интереса не представляла. Мужик с набитыми сумками. Три старушки с пуделем на поводке. Несколько раз они пытались выставлять собачонку за дверь по естественной нужде и ни разу им это не удавалось, хоть присоединялась помогать и сама аптекарша. Пудель визжал, тявкал и даже грозился укусить аптекаршу, самую настойчивую. Совсем в угол забившись, целовалась парочка, а у порога мыкался чудаковатый велосипедист без велосипеда. Махнув рукой, как возник из дождя, он оставил свой драндулет за дверьми, аптекарша шваброй притёрла вокруг пьяненького, и он присел, привалившись к стене, да так и задремал, согревшись. Помещение он покидал последним и долго таращил глаза на Резуна, когда тот его будил по просьбе аптекарши.

А Резун, почуяв голод, решил сбегать в пирожковую, благо, она находилась в двух минутах хода вниз по улице. Представится ли ещё возможность перекусить, он не надеялся, а сейчас ситуация позволяла: дождь ослаб и заметно поутих, но народ ещё не отваживался высовываться на улицу, вряд ли причины к гулянью имелись и у начальницы отдела, несомненно отобедавшей в музее.

И он не просчитался, за время его короткой отлучки ничего не произошло, как ничего не произошло в остальное время до шести часов вечера, когда двери музея распахнулись и служивый люд устремился на волю. Зинаида Викторовна, однако, не спешила, а когда появилась, её сопровождал худощавый и моложавый зам по науке Матыгин, между прочим, недавно женившийся.

«А эта профура Асенька заслуживает уважения и разбирается не только в своих древних книжках», — отметил про себя Резун, следуя за неторопливой парочкой. О душевных тонкостях, бушевавших в коллективе солидного учреждения, библиотекарша тоже успела ему поведать и, как оказалось, ничуть не агравировала.

Между тем Зинаида Викторовна и её кавалер, игнорируя уже известный Резуну утренний маршрут, направились вниз от музея, явно следуя к набережной канала. «Погулять решили, — отметил он, — ну, прямо, мелодрама на моих глазах разворачивается, придётся мне стать свидетелем любовной истории и…»

И не завершившись, мысль эта оборвалась в его мозгу, он вдруг почувствовал тревогу, замер и чуть было не остановился, но опомнился и продолжал шагать как ни в чём ни бывало. Его взбудоражила фигура неизвестного, второй раз угодившая в поле его зрения, когда он по старой привычке проверять себя обернулся. Теперь, будто прячась, преследователь, застигнутый врасплох его взглядом, шарахнулся к стенке дома, пытаясь в неё влипнуть.

«За мной следят! — опешил Резун, не напугавшись. — Охотник сам угодил в ловушку. Это что же получается? И давно этот гад висит на хвосте?..»

Проверяя себя, через минуту-другую Резун внезапно нагнулся, будто поправляя шнурок на ботинке. Безликий мужчина в плащевой накидке крался за ним с увесистой тростью в руке.

«Заботливый, плащом запасся, — отметил Резун, — однако не профессионал. Даже не среагировал на мой трюк. Тем хуже для него, хотя следует отдать ему должное — сечёт меня, должно быть, давненько. Если я в аптеке полдня ошивался, где же он ховался от ливня?»

Однако раздумывать некогда, озадачился он всерьёз, следовало принимать игру и искать ходы поумнее, нежели вертеться как блоха на гребешке. Блохе как раз он и был сейчас подобен, неизвестный в плаще цепко зажал его в клещи, тем более, что он был связан беспечной парочкой, шествующей без забот и хлопот впереди.

«Не тот ли он, кто мне нужен? — новая мысль пронзила его мозг. — А почему нет? Укокошил сволочугу Шанкра, теперь моя очередь настала. Лихо меня отследил. Я, значит, его пасу на приманку в виде музейной дамочки, а он сам сел мне на хвост. Вот тебе и оборот!..»

Они миновали ещё один квартал, следующим будет поворот на прямую, отметил для себя Резун, а там уже и канал. Там уже не пофантазируешь: для глаза простор на километр, ни подворотни, ни тупика, ни люка спрятаться. Необходимо действовать. Кто бы ни был тот незнакомец, из возникшей ситуации следовало выжимать всё! И Резун принял решение. Словно неосторожно поскользнувшись, он опёрся на угол дома и медленно завалился за стену. Со стороны выглядело, будто он оступился, приходит в себя там, за углом, и вот-вот возвернётся назад, чтобы, как и прежде, вышагивать за беспечной парочкой. Так и должно было выглядеть, а на самом деле, преобразившись, Резун что было сил мчался по переулку в надежде на любую спасительную подворотню. Долго и так быстро бежать он не мог, поэтому старался изо всех сил и судорожно надеялся на удачу. Незнакомец скоро схватится, придёт в себя, поймёт, что его дурачат, и пустится в погоню, а ему ещё надо суметь спрятаться. Вот тогда и начнутся настоящие игры в «казаки-разбойники» с той лишь разницей, что ценой поставлена жизнь одного из них.