Пушки царя Иоганна - Иван Оченков

– Это что же получается, какие-то сиволапые мужики смогут в наших вотчинах рудники открывать?

Пришлось объяснять, что не открывать, а искать. И что от этого всем польза будет, в том числе и собственнику земли, а не только казне и царю. А если ничего толкового в недрах нет, то и говорить не о чем. Впрочем, долгих прений не случилось. Думцы, убедившись, что их вотчинам ничего не угрожает, особенно противиться не стали, и указы с формулировкой «государь повелел, а бояре приговорили» обрели силу закона.

Закончив с делами в думе, я вышел во двор, где как бы невзначай уже собрались командиры стрелецких, солдатских, драгунских и прочих полков, стянутых к Москве. Дожидаясь меня, начальные люди немного заскучали, но вели себя пристойно. Бояре бы на их месте непременно свару устроили: у кого род выше, у кого вотчины больше… слава богу, хоть не у кого хрен толще. Некоторые, правда, поглядывают косо в сторону Пушкарева, но помалкивают. Вообще, понять их можно. Обычно стрелецкими полками, или как их еще недавно называли – приказами, командуют довольно родовитые дворяне. Не из высшего эшелона, разумеется, но и не из простых. Поэтому фактически командующий стремянным полком, вышедший из обычных стрельцов, да еще и набранных по прибору[44], Анисим вызывал у них известное раздражение. Конечно, став полуголовой, он получил поместье в добрых полторы сотни четей[45] земли и был внесен в соответствующие книги, а также пожалован придворным чином стряпчего, но… царь жалует землею, а не отечеством. Так что для всех остальных он был, есть и всегда будет выскочкой. Но тут уж ничего не поделаешь. Впрочем, мне мало дела до их местнических счетов, я их собрал совсем по другому поводу.

– Заждались, господа полковники?

– Здравствуй на многие лета, государь, – нестройно гудят собравшиеся в ответ на мое приветствие. Хорошо хоть в ноги не падают, отучились наконец.

– Здорово, коль не шутите. Все ли у вас готово?

– Готово, царь-батюшка, – отвечает за всех Пушкарев. – Слава богу, успели городовые стрельцы подойти, а мы уж завсегда в готовности.

– Нешто дворянское ополчение собирать не будешь, государь? – удивленно спрашивает командир ярославцев Автамон Ржевский.

– Отчего же не буду, – спокойно отвечаю я ему, – конечно, буду, только выступлю без них. Соберутся – будут резервом, не соберутся – так обойдусь.

– На все твоя воля, – поклонились начальные люди.

План мой был прост. Поскольку именно московские полки были самыми обученными и боеспособными, именно с ними я и собирался выступить навстречу армии Владислава. Однако оставлять столицу без гарнизона тоже не годится, а потому я заранее приказал стянуть из других городов воинские отряды, главным образом стрельцов. Сегодня с утра они начали сменять московских ратников в караулах, а уже завтра я двинусь вперед. И так много времени потерял. Все дело в том, что вчера вечером пришел в сознание отец Мелентий. Я уж из ворот выехал, когда меня догнал с этим известием гонец. Дескать, не вели казнить, царь-батюшка, а твой духовник тебя кличет. Ругнувшись про себя на отсутствие личной жизни, я повернул коня и помчался к раненому иеромонаху. Что уж тут поделаешь, подождет Лизхен. Впрочем, чтобы хоть немного утешить ее, я приказал случившемуся рядом фон Визену отвезти ей подарок. Майор понятливо кивнул, приложил два пальца к краю шляпы и поскакал дальше в сопровождении моего конвоя, а я вместе с Вельяминовым без лишней помпы вернулся назад… Кстати, что-то я его не вижу.

– Где фон Визен?

– Не ведаем, государь, сегодня мы его еще не видели.

– Хм, а Панин?

– Да вон он, легок на помине.

– Куда его нечистый носил?

– Да какая-то замятня у Иноземной слободы ночью приключилась. По темному времени ничего не нашли, так он поутру туда сам и отправился.

– Какая еще, к папе римскому, замятня?

– Стреляли…

– Что?!

Тем временем подъехавший Панин соскочил с коня и, расталкивая собравшихся, подбежал ко мне. Сняв шапку, он низко поклонился и прохрипел что-то вроде:

– Дозволь слово молвить…

– Подойди, – велел я ротмистру и обернулся к стоящему рядом Вельяминову: – Дай напиться человеку.

Никита тут же отстегнул от пояса флягу и протянул ее запыленному Федьке. Драгун схватился за нее и жадно приложился к горлышку. Дождавшись, когда Панин утолит жажду, я коротко велел:

– Говори, только тихо.

– Беда, государь… – выдохнул он в ответ. – Нынче ночью какие-то воровские люди напали на фон Визена у самого Кукуя!

– Что за на хрен?!

– Ждали их. Везде веревки натянули, чтобы кони ноги в темноте переломали, да накинулись с разных сторон. Били из луков и самострелов, добивали топорами да рогатинами.

– А кто стрелял?

– Господин майор и его люди тоже не за печкой уродились. Дали отпор татям, только их слишком много было.

– А как же, мать их, дозоры конные?

– Хитры оказались разбойнички. Пока драгуны немецкие собрались и на место пришли, они уж и трупы сволокли в ближайший овраг, да там и бросили.

– Блин, у драгун что, глаз совсем нет?

– Так ночью же дело было, а следы читать и днем не всякий умеет.

– Так ты говоришь, нашел трупы?

– Да, в овраге. Я их достать велел да в слободу отвезти, а сам дальше искать принялся.

– Нашел?

– Нашел дом один в посаде. Там разбойнички своих мертвяков схоронить хотели, да не успели.

– Чей дом?

– Посадского человека Охрима Власьева.

– Это еще кто?

– Да так, купчишка мелкий…

– Взяли?

– А как же, – измученно улыбнулся Федька, – уж как он, анафема, лихо через заборы скакал, что твой козел, а все одно догнали!

– Допрашивали?

– Да когда же? – изумился ротмистр. – Только в наш приказ доставили.

– В ваш приказ?

– Ну не в Земский же! Тут оплошки совершить никак нельзя, я чаю, не каждый день на царя покушаются.

– Ополоумел – я-то тут при чем?..

– А ведь Федька верно толкует, – вмешался с хмурым видом Никита, – на тебя покушение было!

– И этот туда же… да с чего ты взял-то?

– Ну, сам посуди: с этим отрядом ты из кремля выехал?

– Я…

– То-то, что ты. Того, что Мелентий очнулся, никто не ведал, а уж паче того, не мог знать, что ты назад повернешь.