Желтый саквояж - Николай Дмитриев

— Друже Змий, мне сказали, ты был тогда в ресторане, расскажи толком, что там произошло?

— Да, был, — словно очнувшись, провиднык резко поднял голову. — Поначалу всё шло, как обычно. Народ был, наши и немцев тоже человек двадцать. Ещё в углу какая-то компания шумела здорово.

— Это несущественно, — перебил его Стрилець. — Как было?

— Как? — Змий на секунду задумался. — Да просто. Сначала за окном крикнули: «Слава Украине!», — а потом сразу стрелять начали.

— Стрелял один или несколько? — уточнил Стрилець.

— Сколько их было, не видел, но стрелял один, — ответил Змий.

— Так, так, так… — Стрилець было опять забегал по комнате, но снова остановился. — А выкрик был именно такой?

— Такой, — уверенно подтвердил Змий. — Сам слышал.

— А ты что скажешь? — Змий повернулся к Смереке.

— Что тут сказать… — Смерека пожал плечами.

Он только что вернулся из полицейской управы, где торчал с самого утра, и был в курсе расследования.

— Как что сказать? — удивился Стрилець. — В кого стреляли-то?

— Да там и сами понять не могут. Раненых пятеро, двоих зацепило только, а один тяжёлый.

— Немец? — Стрилець так и вскинулся.

— Нет, — Смерека отрицательно покачал головой и уточнил: — Среди раненых немцев только двое.

— Так, так, так… — опять забормотал Стрилець и сделал вывод: — Выходит, стреляли не в кого-то одного…

— Похоже, — согласился Змий

— Значит, это не атентат[194], а вроде как демонстрация…

— В полиции тоже так считают, — подтвердил Смерека.

Стрилець долго молчал, о чём-то думая, а потом заявил:

— Не иначе они. Бандеровцы. На них похоже…

— Они, они, — согласился с ним Змий. — Молодые, горячие. Выскочили раньше времени со своим заявлением. Тоже мне, правительство…

— Слишком молодые!.. — сердито фыркнул Смерека. — Понять не смогли, что сначала надо войско создать. Без армии нет державы.

— Ещё заявили, о своём уходе в подполье, с немцами, видишь ли, они бороться будут, — добавил Змий. — А сами своих стрелять начали. Полковник Сциборский не чета этим выскочкам был. Боевой офицер, ещё за УНР[195]воевал и с политическим опытом…

— Вот-вот, — продолжил за него Стрилець. — Теперь ломай голову, как немцы себя поведут.

— Как поведут, ясно, — сказал Змий. — Но мы отмежеваться должны.

— Точно, — кивнул ему Стрилець и обратился к Смереке: — Друже, у тебя нужные контакты есть, отправляйся прямо сейчас и скажи…

— Я знаю, что сказать, — оборвал его Смерека и решительно встал со стула…

* * *

На улицах чувствовалась напряжённость. Чаще чем обычно встречались вооружённые патрули, у подозрительных проверяли документы, и, как догадывался Смерека, весь город переполняли слухи. Сам он по дороге зашёл в редакцию газеты «Вильне слово» и оттуда позвонил гауптману Клюге, с которым поддерживал постоянную связь.

Гауптман Клюге занимал одну из комнат в бывшем здании НКВД. Для того чтобы отыскать его, Смереке пришлось подняться на второй этаж, а потом ещё долго идти изогнутым коридором, повторявшим наружный контур здания, прежде чем перед районовым оказалась дверь с нужной табличкой. Смерека негромко постучал и, дождавшись ответа, вошёл в комнату.

Хозяин кабинета, начинающий полнеть офицер лет сорока, сидел за своим столом и сосредоточенно перебирал какие-то бумаги. Высокий лоб, казавшийся ещё больше из-за начинающейся лысины, и очки в золочёной оправе придавали ему профессорский вид.

— Герр Клюге… — Смерека неуверенно затоптался у двери.

— Слушаю, пан Смерека, — офицер поднял голову. — Мне кажется, нам есть о чём поговорить.

Он вежливо показал визитёру на стул, и когда Смерека уселся, спросил:

— И кто ж, по-вашему, всё это устроил?

— Поверьте, это не мы, герр Клюге, — горячо принялся убеждать гауптмана Смерека. — Это не мы!

— Знаю, — офицер кивнул. — И тем не менее такие выходки ваших коллег бросают тень на всех нациналистов.

— Но разве до сих пор мы вас не поддерживали? — осмелился возразить Смерека. — И до начала войны, и сейчас…

— Да, — перебил его гауптман. — И в результате вы создали свою администрацию, свою полицию, печатаете свою газету, разве не так?

Офицер строго посмотрел на провидныка, и, как ни странно, сразу почувствовав себя увереннее, Смерека сказал:

— Но мы же не скрываем, что наша цель — воссоздание дружественной Германии державы Украина.

— И мы вам в этом помогаем, — неожиданно усмехнулся гауптман. — Разве в батальонах «Роланд» и «Нахтигаль» не ваши люди? Я уж не говорю о формировании «Полесская Сич»[196].

— И наши войсковики, которые служат в германской армии, тоже воюют с большевиками, — добавил Смерека.

— Знаю, — по лицу гауптмана пробежала тень. — Но это мельниковцы. А мы сейчас говорим про бандеровцев.

— Поверьте, герр Клюге, — в порыве искренности Смерека даже подался вперёд, — мы все осуждаем их поведение.

— Я в этом не сомневаюсь, — гауптман откинулся на спинку кресла и в упор посмотрел на Смереку. — И потому я хочу знать всё. Вы меня поняли?

— Так, герр Клюге, я заверяю, у вас будет исчерпывающая информация, — и Смерека облегчённо вздохнул…

* * *

Остап медленно шёл по тротуару и смотрел вокруг счастливыми глазами.

После долгого пребывания в закрытом помещении свежий воздух пьянил, и, хотя во всём теле ещё ощущалась слабость, парень понимал, что он окончательно выздоровел и больничная койка позади.

Рядом также медленно шёл Дмитро и, как только ему казалось, что Остап покачнулся, он немедленно брал его под руку. Час назад он забрал брата из дома Штейна, и, хотя доктор настоятельно советовал пока воздержаться от прогулок, Остап попросил Дмитра провести его по городу.

Время от времени останавливаясь отдохнуть, братья миновали путаные улочки Старого города и с замкового холма спустились к реке. В этом месте лет двадцать назад стояла водяная мельница, от которой ещё сохранились остатки запруды, сделанной из замшелых тесаных свай.

Место было тихое. Речка подмыла корни ив, росших вдоль берега, и деревья, склонившись над водой, образовали из ветвей зелёный навес. Братья уселись на валявшуюся здесь же трухлявую колоду и какое-то время сидели, прислушиваясь, как журчит вода, а потом Остап умиротворённо сказал: