Репортаж из морга - Мишель Сапане

Нёбо опустилось, язык поднялся, щеки втянулись, вся ротовая полость сжалась. В этот момент я сделал глотательное движение. Благодаря этому случаю я знаю подробности всех стадий глотания. И тогда я понял, что сжатие не закончилось. На этот раз настала очередь носовой полости: меня охватило ощущение, испытанное до того только однажды, в более щадящей форме: тогда я по ошибке (и особенно по незнанию) проглотил полную столовую ложку васаби, которую принял за крем-суп из водяного кресса…

Естественно, я прочувствовал, как сырная паста прошла через мою ротоглотку, которая тоже сжалась. Я думаю, что миндалины, должно быть, коснулись друг друга, хотя анатомически это трудно вообразимо. Затем пищевой комок (так он называется на этой стадии, но я не успел его прожевать) переместился в пищевод. Подтверждаю, этот орган находится за грудиной, на что мне указало жжение, которое сопровождало прохождение образца по моему телу.

Я надеялся, что все закончится, когда паста проникнет в мой и без того полный желудок. Отнюдь! Желудок находится гораздо выше, чем принято считать. По крайней мере, если диафрагма в этот момент не опущена. Короче, жжение началось и в желудке.

Тем временем я покраснел, а люди вокруг меня покатывались со смеху. Я понял, что я единственный за столиком и даже во всем ресторане, кто попробовал этот сырный деликатес. Пока все смеялись, включая официанта в углу, я думал о своем десерте. Ни шагу назад!

Не говоря ни слова, я взял кусок хлеба, обильно намазал его, посчитав, что двух ломтиков хлеба мне хватит, чтобы покончить с этой зажигательной бомбой. В конце концов, потребовались все три куска, но официант все-таки проиграл пари. Что касается меня, на весь следующий час я утратил обоняние и чувство вкуса: очень жаль, но свой чудесный десерт я не распробовал…

У меня остались трогательные воспоминания о последующей ночи, которую я провел в состоянии между изжогой и отрыжкой: было впечатление, что я ел этот сыр всю ночь.

Но вернемся к вскрытию. Два часа спустя после его начала мы получили от тела все, что было возможно: взяли образцы массы, в которую превратились органы, расплывающиеся остатки сердца были зафиксированы в формалине, и я также собрал образцы для идентификации: челюсти для друзей-дантистов и бедренную кость для анализа ДНК. Все было опечатано.

Мой предварительный вывод лаконичен, как и это безмолвное вскрытие:

«Тело в сильно разложившемся состоянии, не подлежит опознанию из-за отсутствия элементов для сравнения. Принадлежит молодому человеку от 20 до 25 лет со множественным пирсингом.

Следов ножевых ранений или нападения с огнестрельным оружием нет; причина смерти неизвестна.

Связывание рук и ног позволяет предположить, что к смерти была причастна третья сторона, однако руки были связаны простым скользящим узлом, который мог завязать сам потерпевший.

Требуется проведение токсикологических исследований изъятых образцов».

Несколько дней спустя ведущие расследование полицейские привезли к нам с места происшествия любопытные находки – набор психотропных препаратов, все блистеры с которыми были наполовину полны (не осмелюсь сказать «наполовину пусты», в жизни всегда должно быть место оптимизму), контейнер с крысиным ядом и полуавтоматический пистолет типа «Глок». Это эффективное оружие, но мне кажется нелогичным, что оно находится так близко от тела, в котором нет ни снаряда, ни даже пулевого ранения.

Все, кто занимается спортивной стрельбой, увлекаются и оружием, и я не исключение. И конечно, помимо удовлетворения любопытства, нам необходимо разобраться в этом расследовании, принявшем причудливый оборот. Приступим-ка к обработке оружия по всем правилам.

В этой игре две команды сражаются друг с другом, и каждая вооружена маленькими шариками с краской. И при каждом попадании в игрока команды противника его комбинезон окрашивается в цвет команды стрелка.

Самое меньшее, что можно сказать: мы не утолили свое любопытство, как и не получили ответа на вопрос, что это. Убийство? Готический ритуал, который пошел не по плану? Самоубийство?

Спустя несколько дней интерн читает нам замечательную лекцию о готах и их культуре. И показывает множество иллюстраций из интернета. С лекции мы выходим озадаченными.

Дни идут, и из токсикологической лаборатории приходят первые результаты. Анализы выявили в крови коктейль из психотропных и нейролептических средств. Отличная работа, учитывая состояние материала, который я дал токсикологу.

Однако, учитывая характер образцов, мой коллега не может точно сказать, была ли дозировка смертельной.

Вооружившись этими сведениями, полиция начала посещать психиатров и службы госпитализации в регионе. Может быть, у них исчезали пациенты?

– Что вы подразумеваете под «исчезновением пациента»?

– Что пациент сбежал…

– В свободных отделениях пациенты свободны. Они не убегают, они уходят. Иногда возвращаются. Иногда нет. Мы не можем их запереть.

– А в закрытых отделениях?

– Вы имеете в виду принудительную госпитализацию?

– Угу.

– Ну там тоже не тюрьма. Кроме опасных больных, но это особое дело. Эти не убегают.

– Значит, сумасшедшие делают что хотят?

– Они не сумасшедшие, они больные.

– Так сбегают они или нет?

– Иногда им трудно оставаться. Может быть, вы знаете, как звали вашего погибшего? С именем мы могли бы точно сказать.

– Я обращаюсь к вам именно потому, что не знаю имени.

– Тогда вам будет непросто его найти. Ваша история – совершенное безумие! Да уж, в полиции не заскучаешь.

Психиатрия сильно изменилась.

Но едва полицейские приступают к этим утомительным поискам, как в полицейский участок приходит молодая женщина вызывающе готического вида, с наполовину бритой головой, увенчанной великолепным флуоресцентным зеленым гребнем.

Наконец что-то наклевывается. Узнав личность исчезнувшего парня, следователи снова обращаются в психиатрические отделения. И сразу получают ответ. Под этим именем действительно был госпитализирован пациент с бредовым расстройством. Сейчас от него нет никаких новостей. В медицинской форме указан адрес. Полиция направляется туда.