Судьба - Вероника Рот

– Оба утверждения верны, – ответила я. – Ассамблея использует Исэй Бенезит, чтобы не нарушать закон. Не нападать без причины. Так что, если Туве не станет нападать на нас, Ассамблея лишится посредника, с помощью которого можно вести войну. Конфликт будет исчерпан. Успокоив Исэй, мы усмирим Ассамблею. Успокоить Исэй можно, свергнув Лазмета.

– Дай догадаюсь, – сказала Тека. – Ты предлагаешь убить его.

Я не знала, как корректно ответить, потому промолчала.

– Вам, Ноавекам, – продолжила Тека, – лишь бы кровь лить.

– Я отказываюсь принимать это тяжелое решение, лишь чтобы не замарать руки, – огрызнулась я. – С того дня, как на всех экранах галактики показалось лицо Лазмета Ноавека, я призывала вас относиться к нему серьезно. Он могуществен, и ему подчиняется половина шотетов. Если он умрет, мы сможем вразумить свой народ и договориться о мире. Пока он жив, мир невозможен.

Я поняла, что сижу, как мама. Ровная осанка, руки сложены, лодыжки скрещены. Возможно, Илира и не была моей биологической матерью, но во мне было больше от нее, чем от оракула, которая обменяла меня ради судьбы. Я не переставала быть Ноавеком. Это не всегда было приятным, но играло на руку в подобных ситуациях, где требовалась демонстрация силы.

Роха несколько раз покачало головой.

– Я думаю, есть решение, которое удовлетворит обе стороны. Мисс Ноавек, раз уж это ваша идея, мы предоставим вам возможность предложить свой план лично Исэй Бенезит на нейтральной территории. В то же время мы, шотеты и огрианцы, вступим в переговоры с Тепесом, Золдом и Эссандером, чтобы подумать, что можно предпринять. Что скажете, Луша?

– Только переговоры! – Луша ткнула пальцем в стол. – Тайные. Не нужно, чтобы Ассамблея подумала, будто мы замышляем бунт.

– Мы можем отправить посланников на грузовых судах, – сказала Аза. – Ассамблея в принципе не слишком обращает внимание на Огру. Они не станут проверять вашу полетную документацию.

– Разумно, – сказала Луша. – Мы согласны. Мисс Ноавек, мы организуем для вас переговоры с канцлером Туве в течение недели.

Кончики моих пальцев пульсировали от боли. Мне нужно было время – больше, чем я смела просить, и больше, чем они могли мне предоставить. И даже если бы времени было больше, могу ли я в самом деле планировать убийство отца? Может ли у меня это выйти, учитывая, чем закончилась моя попытка убить Ризека?

«Если я не смогу – никто не сможет», – напомнила я себе. Если я не сделаю этого, нам в любом случае конец. Можно хотя бы попробовать.

С виду я держалась уверенно. Но мои внутренние ощущения были полностью противоположными.

КАЙРА

Мы с Текой вернулись в тесные апартаменты, в которые нас вселила Аза. Это была комната с плитой, вдвое у́же той, что я использовала на побывочном корабле. Переминая пуговицы кардигана, я с болью представила летящие повсюду брызги во время готовки. Ванная комната была настолько крошечной, что мы не могли в ней находиться одновременно. Тем не менее в комнате стоял стол, за которым я могла читать ночью, если Тека отворачивалась от света. Она держала инструменты, провода и компьютерные запчасти в коробке в углу и в свободное время что-то сооружала – например, миниатюрные транспортные средства с колесами на пультах управления или подвесные элементы декора, которые переливались на ветру.

Не успели мы войти, как Тека уже стянула кардиган и бросила его на кровать с завернутыми внутрь рукавами. Я со своим обращалась бережнее, расстегивая каждую металлическую пуговку обеими руками. Петли были обработаны люминесцентной нитью, защищавшей их от разрывов. Вещь была качественной, и мне не хотелось ее портить.

Тека сидела за столом, дотрагиваясь пальцами до страницы блокнота, которую я оставила открытой.

– Семья Керезетов – одна из старейших судьбоносных семей, если не самая первая, однако они никогда не проявляли интереса к обсуждению подобных тем. Судьбы редко, точнее, практически никогда не назначают их на правящие должности. Их судьбы скорее жертвенны, загадочны и, казалось бы, ничем не примечательны. – Тека нахмурилась. – Ты сама переводишь это с огрианского?

Я пожала плечами:

– Люблю языки.

– Ты говоришь на огрианском?

– Я стараюсь его выучить. Некоторые лингвисты полагают, что в нем больше поэзии, чем во многих языках. В нем много рифм и рифмующихся звуков. Лично мне больше нравится шотетская поэзия, потому что я не люблю рифму, но…

Тека вылупила на меня глаз.

– …мне нравится этот вызов, который я себе бросаю. Что?

– Чудная ты, – сказала она.

– Ты только что собрала маленькую чирикающую машину, – парировала я. – И когда я спросила, зачем тебе она, ты ответила: «Чтобы чирикала». И это я чудная?

Тека усмехнулась.

– Справедливо.

Она снова перевела взгляд на блокнот. Я знала, что она хочет спросить меня, почему я перевожу параграф о семье Керезетов, и, вероятно, понимала, что я об этом догадываюсь, потому что на самом деле она никогда не задавала вопросов.

– Это не то, что ты подумала. Я изучаю их не из-за него. Я…

Я никому не говорила о том, что рассказала Вара. Мне казалось, секрет о моих керезетских генах необходимо хранить. Все же именно благодаря фамилии Ноавек диссиденты были заинтересованы во мне. Если бы не она, возможно, они бы от меня избавились.

Я врала Теке о своей фамилии, но на ее глазах совершала преступления и пострашнее, а она все еще была рядом. Раньше мысль о том, чтобы довериться кому-то, приводила меня в ужас. Но сейчас мне не было страшно.

– Оракул кое-что мне рассказала, – начала я.

И пересказала Теке всю историю.

– Хорошо. И ты говоришь мне, тебя не волнует, что Акоса привлекла та, кого связывают кровные узы с человеком, которого он считал сестрой. То же самое можно сказать и про мать.

Рассевшись на полу, Тека крошила ногтем скорлупу какого-то огрианского ореха. Конечно же, он был жареным, иначе сохранил бы ядовитые свойства.

– Я повторю, – сказала я. – Мы. С ним. Не. Родственники. Совсем! Абсолютно!

Я сидела, прислонившись спиной к краю кровати и обхватив руками колени.

– Ладно, – сказала Тека. – Ну а убийство ты правда планируешь? Лазмет тебе не настоящий отец.

– Ты слишком зациклена на кровном родстве, – фыркнула я. – Если мы не связаны с Лазметом генетически, это не означает, что он мне не отец. И я говорю это при том, что мне совершенно не нравится, что он мой отец.

– Хорошо, хорошо, – вздохнула Тека. – Надо бы начать обдумывать это убийственное дело, раз осталось меньше недели до твоей встречи с Исэй.

– А при чем здесь ты? – Я удивленно подняла брови. – Это я вызвалась исполнить глупую миссию.