Золушка в поисках доминанта. Остаться собой - Дора Коуст

Разместившись на боку, с удивлением следила за тем, как пушистая нахалка располагается аккурат рядом с моим животом. Неужели кошки чувствуют такие вещи? Была благодарна Александру за то, что не выбросил Мурлыку. Я и не надеялась увидеть ее когда-нибудь.

Уже проваливаясь в желанный сон, слышала на грани яви короткий сигнал мобильника. Знала, кто это мог быть, но бессовестно проигнорировала сообщение. Все потом. Пусть немножко помучается…

***

Проснулась от боли. От самой настоящей, мать его, боли. Резко открыв глаза, увидела лишь грудь Александра, спрятанную за белой рубашкой. Хорошо хоть не закричала. Сразу бы выдала себя с потрохами, а так, могла исподтишка наблюдать за его действиями. Приподняв, снова положил меня на кровать, но уже ровно посередине. Освобождал место для себя? Вот упрямый мужчина!

Спешно прикрыв веки, затаилась, в ожидании продолжения. Чего он такого интересного собирался делать, оставалось только догадываться.

По шороху слышала, раздевался. В груди появилось щекочущее ощущение — страха перед ним больше не испытывала. Предвкушала. Предвкушала, как никогда.

— Тебе, комок, лучше посидеть за дверью. И не смотри на меня так. Еды у меня с собой все равно нет.

Чуть не рассмеялась, когда услышала его беседу с Мурлыкой. Держим марку, держим марку…

Кошку выперли за дверь, несмотря на ее недовольное мяуканье. Кровать за спиной прогнулась, вынуждая задержать дыхание. Пан или пропал…

— Ангел… — осторожно гладил спину поверх одежды.

Пальцы порхали по изгибам, прокрадываясь к краю туда, где начиналась незащищенная кожа. Короткие, томительно медленные поцелуи покрывали бедро. Ткань поднималась вверх, оголяя ягодицы. Испытывала настоящий трепет от ласки. Даже дыхание стало тяжелым, не моим — тело вновь предавало, рассказывая ему все…

— Не спишь. — не вопрос, констатация факта.

Молчала, закусывая нижнюю губу. Ни за что не признаюсь в том, насколько соскучилась.

Белье поползло вниз, а мужчина перелег на другую сторону, но явно не на уровне моего лица.

— Сладкая малышка…

Легкие касания языка и мне захотелось взвыть! Открывал для себя, раздвигая ноги руками, поддерживая. Выписывал круги, целовал, словно пробовал на вкус, проходился по краям, не забывая проникать в самое нутро. Пожар внизу живота разгорался с неминуемой силой. Шумно вдыхала и выдыхала, ломаясь под напором. Пальцы самопроизвольно зарылись в волосы, желая оттянуть мужчину, чтоб остановить, но какой там.

Смекнув, что давно не сплю, яростнее прижался губами к лону. Прикусывал бусину клитора, тут же лаская ее языком. Ощущала, как истекаю влагой — бессовестно, бесстыдно. Устроил целую бурю, приближая чертов оргазм. Зажмуривалась, судорожно хватала ртом воздух, но не издавала ни звука, лишь бы не объявлять о поражении. Сам понял, что достиг того, чего желал.

Приподнявшись, вновь пробрался ко мне за спину. Хотела, чтобы ворвался дико, необузданно, так, как умел только он, но Александр считал по-другому.

Член проникал очень мягко, нежно, слишком медлительно. Одна его рука пробралась под мою шею, вторая же легла на талию. Контролировал каждое действие, чувствовала, сдерживался намеренно. Создавалось ощущение, что наказывал за непокорность. Если так, то это непомерно жестоко.

Двинулась бедрами навстречу, но ягодицу тут же обожгло.

— Еще раз так сделаешь, и я отшлепаю тебя. — проговорил угрожающе.

Искушение было слишком велико!

Размеренные движения, устойчивый ритм, синхронное дыхание. Меня словно неторопливо поджаривали на углях или погружали в море лишь наполовину, тогда как хотелось нырнуть с головой. Грудь вздымалась в такт его действиям. Целовал шею — единственное, что было доступно. Щекотал дыханием, вынуждая мурашки разбегаться по телу. Не торопился… Вдруг осознала, что намеренно медлит, наслаждается тем, что больше не нужно догонять. Охотник упивался победой.

Время теперь только наше — предполагала, что думал именно так, иначе не могла объяснить выдержанные, словно вино, нежность и неторопливость. Давал прочувствовать каждый сантиметр плоти, окунаясь, раз за разом все глубже и глубже. Пытка… сладкая, сумасбродная, нежнейшая пытка. Она не кружила голову, не отключала разум, не опрокидывала в бездну. Превозносила любовь на другой уровень. На тот, где слова «трахнуть» не существует априори. Мы занимались именно любовью. Сливались в единое целое, где по отдельности каждый был лишь дополнением.

Не знала ни времени, ни его счета. Отдавалась, позволяла вести себя в новый мир. Не ванильное мороженое и не острый перец. Наверное, могла бы сравнить все это с тягучей горячей карамелью. Этот этап стал чем-то третьим — не познанным ранее, но не менее удивительным и желанным.

Зарычав, словно дикий зверь, ощутимо прикусил кожу на шее и вошел еще несколько раз. Прочувствовала, как горячие потоки заполнили лоно. Он закончил, но выходить не спешил. Впервые я была удовлетворена полностью, несмотря на то, что второй оргазм так и не пришел. И не должен был. Оргазм — это проявление страсти, вершина, пик, а здесь… В занятии любовью наградой становится чувственность. Испытала его любовь каждой клеточкой тела, вся пропиталась ей. Так странно.

— Люблю. Моя. — тихий шепот, но в объятиях сжимал до боли.

Не могла произнести слова в ответ, хоть и понимала, ждал. Пока не могла. Хватало того, что уже осознала, пришла к этому, согласилась, смирившись. Сердцем нельзя управлять. Он не смог взять свое под контроль, а я с треском провалилась на попытке. Он — лучшее, что случилось в моей жизни, но в этом я ему никогда не признаюсь.

— Нужно в душ. — снова не спрашивал, говорил.

Хотела бы, чтобы научился спрашивать. Тогда бы, наверное, сдалась окончательно, поверив, что действительно смог измениться. Пока не убедил.

— Иди. — ответила просто.

— Вместе, Ангел, вместе.

Платье снимал аккуратно, стараясь не потревожить рану. Теперь мы с ним были наравне — оба обнаженные. В квадратную ванную усаживал осторожно. Могла бы сама, но Александр снова не спрашивал. В какой-то степени понимала, он заботится так, как умеет. Старается быть другим. Забота приятна всегда.

Воды набралось немного — лишь половина. Омывал бережно, намеренно пропуская участок, на котором находилась повязка. Приглушенный свет придавал очертания романтики. Смывал пену той же губкой, лишь слегка напитывая ее водой. Закончив, прижал к груди, сложив ладони на моем животе — так тепло, так спокойно, так правильно.

— Завтра тебе привезут витамины. Будешь пить по две капсулы утром и вечером. Запомнила?

— Да. — ответила приглушенно.

Сам решил, сам сказал, а ты выполняй. Беспрекословно. Испытывала позабытые ощущения, словно он грозная сильная скала, а я… я его маленькая девочка. Не от него нужно было защищаться, нет. Это он — защита. Моя личная защита.