Сбежать от стального короля - Джейд Дэвлин

И не отпихнешь — скользкий, гад, как налим в пруду: налитые упругостью мышцы под гладкой кожей — это тебе не мокрые тряпки. И, главное, этих мышц как-то сразу много вокруг меня. Сама не поняла как, я оказалась в кольце его рук, и уже совершенно вылинявший до нормального цвета наследник стальных королей ам… и поймал. Прижал к мощной груди — так, что я только пискнула.

— Простите мою неловкость, леди, — сказал он мне, глядя из-под мокрых ресниц блестящими тёмными глазами, зрачки затопили почти всю радужку. — Видите ли, я никогда раньше не раздевался, стоя на одной ноге посреди реки на шатком плотике. Впредь буду осторожнее… но раз уж так случилось, не могу не воспользоваться моментом и не закрепить наше с вами соглашение.

Его глаза вдруг оказались близко-близко, выдры на плотах радостно взревели всем племенем, а потом он взял меня… и поцеловал.

— Что вы… себе позволяете! — попыталась возмутиться я после того, как с трудом отдышалась. Черт безбородый, кто ж знал, что он так потрясающе целуется!

— А вы? — Эрвин усмехнулся и не подумал разжимать объятия. — Это же вы начали. Спасли меня от перегрева, и все такое.

— Вот именно! Спасла! А вы! — мое возмущение вышло настолько же искренним, насколько неубедительным. — Напялили на себя кучу совершенно не подходящей для здешнего климата одежды и расселись на солнцепеке! Между прочим, от солнечного удара можно даже умереть!

— Мда? — Эрвин склонил голову к плечу, легко удерживая на плаву и себя, и меня. — Ну тогда я спасал вас от утопления. Вот показалось мне, что вы прямо сейчас наглотаетесь воды и пойдете ко дну. Делал искусственное дыхание — рот в рот. Считайте, что мы спасли друг друга. Квиты, партнер?

А все же хорошо быть попаданкой… Здешняя Фаи, даже решись она пойти против воли отца, слишком многое бы потеряла. А я, напротив, только приобрела.

Вот, например, возможность сидеть тихо-тихо в тени тростниковых зарослей, притулив свой плотик к какой-то коряге, и наблюдать, как Эрвин занимается с детьми выдр. Со взрослыми он тоже проводил занятия, но ближе к вечеру, и там я вполне официально усаживалась в кругу других слушателей и внимала. Помогала Ивасике переводить.

А по утрам, когда весь караван еще не двинулся вверх по реке и взрослые разбредались по округе в поисках пропитания, Эрвин забирал к себе на специально построенный плот всю малышню примерно от пяти до двенадцати лет и сосредоточенно учил с ними слова двух языков. Их учил и сам учился. И строгал палочки. И лепил из жирной илистой глины, собранной у берега, кособоких крокодильчиков, тигриков, слоников и человечков. Касавка, которая по возрасту в ученицы еще не годилась, не пропускала ни одного урока, а прогнать упертую малявку было невозможно, да и рука не поднималась. К тому же Касавка делала успехи в лепке, так что с её участием все смирились, а Эрвин и изначально не возражал.

Эрвин после нашего сумасшедшего купания в реке сдался и ходил одетый как настоящий белый человек в тропическом климате — в одних штанах, с голым торсом, намазанным мухасмертью. Надевать шортики мейд ин Ивасика он, правда, категорически отказался, просто взял и безжалостно обрезал свои полотняные светлые брюки чуть ниже колен.

Ну вот, а я бессовестно им любовалась. И, удивляясь сама себе, наслаждалась общением. В один из вечеров, уже после взрослого урока языка и артефакторики, когда Эрвин готовился к следующей «лекции», я подсела к мужчине.

— Потрясающе! — выдохнула я, когда он прямо на моих глазах четкими, точными движениями ножа вырезал из плотного, блестящего на срезе дерева простенький артефакт-пугалку. Такая же фигурная штуковина успешно гоняла комаров и прочих кровопийц из моего шалаша по ночам.

— Да разве же, — Эрвин скривился, причём в голосе слышалась явная досада.

— Я что-то не так сказала? — странно он реагирует как-то.

— Это баловство, которое дети легко повторят. Я, без ложного бахвальства, мог бы конструировать по-настоящему интересные артефакты.

Ммм?

— А что же вам мешает это сделать?

Возможно, вопрос довольно бестактный, но Эрвин сам предложил спрашивать у него всё, что мне хочется, к тому же за прошедшее время мы сблизились. Чего стоят одни наши многочасовые разговоры о геологии! Я порой едва успевала придержать язык, чтобы не выболтать совсем уж невероятных для этого мира вещей. Неожиданно так, но с ним оказалось легко. Словно мы давно-давно знакомы, и даже не только знакомы, а…

— Способности к артефакторике у меня от матери. Отец боялся, что они заглушат дар чувствовать металл, и запретил мне «тратить время на глупости».

— Дар чувствовать металл настолько полезен?

Эрвин пожал плечами:

— Теперь не уверен. Но в любом случае время упущено, и…

— Почему же упущено? — я достала из корзинки и очистила длинный стебель сахарного тростника, разломила сладкий столбик сердцевины на небольшие кусочки и протянула угощение собеседнику. — Вон ведь его сколько. Плыть нам еще долго, потом разведка, потом обратный путь. И никто не станет вам запрещать. Совершенствуйтесь, пробуйте новое.

— Да я забыл почти все, — махнул было рукой гном, но потом задумался и машинально надкусил тростниковое лакомство.

— Вот будете учить выдр и вспомните. Знаете, как говорят? Пока другим объяснял, нечаянно и сам все понял.

Эрвин изумленно выгнул бровь, глядя на меня, а потом рассмеялся:

— В этом что-то есть. Возможно… Думаю, я попытаюсь наверстать упущенное. Я… — тут он воодушевленно взмахнул рукой и начал рассуждать вслух. Правда, очень быстро я перестала понимать Эрвина, он ударился в такие дебри артефакторики, что его мог бы понять только настоящий специалист.

Но я не перебивала: голос у Маубенроя оказался на редкость приятный. Да и общую картинку я составила: Эрвин мечтал, какой артефакт создаст. Обрывать его мечты я точно не собиралась.

Пусть рассказывает, а я пока стащила из общей кучки ошкуренный сучок и попыталась повторить то, чему гном учил по утрам детей. Я не забыла, что нужен дар и что я от огня-в-крови отказалась. Но почему бы не попробовать? Любопытно же хоть первые шаги повторить.

К тому же руки у меня ловкие, начерталка прекрасно развивает глазомер, а походная жизнь учит владеть инструментом. Конечно, все это было в прошлой жизни. Зато в этом мире Фаи с детства училась рукоделию, и гибкость пальцев никуда не делась после того, как отражения поменялись местами.

Я так увлеклась, что не заметила, как Эрвин перестал мечтать вслух, наклонился надо мной и вдруг произнес:

— Левое полукружье чуть большего диаметра, и отверстие в верхней части амулета должно быть немного смещено вправо. Да, вот так… у вас очень точная рука, леди. А теперь закройте глаза и представьте, что от ваших пальцев к этому узору прорастают вены и оживляют ее вашей кровью.

Я послушно закрыла глаза, представила… Хм. Как была неживая резная деревяшка в руках, так и осталась. Магии у меня ни крошки. Вроде жаль немного, но не слишком. Пожала плечами и открыла глаза.