Дизель решает все - Михаил Маришин

Вся эта работа заняла всего месяц времени, еще неделя потребовалась на то, чтобы погонять мотор на стенде под нагрузкой, убедившись в его надежности. После чего, двигатель смонтировали на самолет и 27 апреля он впервые поднялся в воздух с центрального аэродрома. Так как сам аэроплан к тому времени был достаточно изучен, уже на второй день представилась возможность «покататься», в качестве поощрения, разработчикам и изготовителям мотора, под благовидным предлогом лично убедиться, что все в порядке. Надо ли говорить, что я был вторым в очереди, после Чаромского? При этом все замечания, что я недостаточно тепло одет, решительно отмел — закаленный, мол. В действительности же имела место неосознанная привычка наплевательски относиться к собственному здоровью, а скорее — неоправданная надежда на медицину XXI века.

— Ну как машина с новым сердцем? — поинтересовался я у пилота еще перед посадкой.

— Вялая. Газ даешь, а обороты вверху растут медленно. Разбег из-за этого длиннее. Но для учебного аэроплана сойдет.

— Издержки земного происхождения. Если топливную аппаратуру настроить на оптимальную работу на высоких оборотах, на режимах средней и большой мощности, то мотор на низких, боюсь, глохнуть будет. Лучше уж слегка увеличенный разбег, чем посадка с остановившимся движком. А иначе вообще не сядешь, пока тянет устойчиво.

— Да уж, для истребителя такой мотор не подойдет.

— Дай срок. Будут винты изменяемого в полете шага — все встанет на свои места. ВИШи даже можно реверсивные делать, чтобы тягу в обратную сторону при нужде давали. А мотор постоянно на оптимальных оборотах будет крутить. Так приемистость поправим.

Прохладный апрельский ветер сделал свое дело, и уже на следующий день я валялся с температурой под сорок. Хорошо хоть, в тщательно скрываемой мной аптечке были лекарства на все случаи жизни, а то не знаю, как выкарабкался бы. Что ни говори — иммунитет у меня, расслабленного эффективностью и доступностью лекарств, — не чета местным. Да и для них воспаление легких чревато летальным исходом.

Нет худа без добра. Так как от лечения в стационаре я отказался наотрез, появилось время побыть в семье, которой недоставало моего внимания. Правда, уже через неделю мне до жути хотелось на работу. С одной стороны, навязчивое внимание жены к «болящему», перемежающееся упреками, что семейный доход стал гораздо меньше. С другой — привык я уже жить в бешеном темпе и сейчас просто физически ощущал, что бездарно теряю время. Время, которого может не хватить.

— Лежишь, симулянт? Здорово! — в избу ввалился Лихачев собственной персоной.

— Тебе не хворать, Алексеевич, хожу уже понемногу.

— Ходит он, ладно, ругать не буду тебя, все у нас вроде хорошо пока. Запустили «пятерку» в серию — как камень с души свалился. А ведь я, откровенно говоря, не верил! Если б не твоя «реформа» с получкой, наверное, и не получилось бы. Как ты там говорил: «Деньги движутся параллельно работе и от руководителей не зависят»? Ну не суть. Наши-то сейчас освоились, теперь инженеров донимают, как лучше и дешевле сделать. Только и следи, чтоб после их инициатив запчасти техзаданию соответствовали!

— Так и должно было быть, теперь каждому выгодно подумать хорошо, что он делает и как. А беспокоишься зря, если погонятся за упрощениями и дешевизной, упуская качество, — суррогатный мотор никто не оплатит, деньги потеряют. Обожгутся — поймут.

— А без этого никак нельзя? План все-таки!

— Мы думали, что и без забастовки можно, а вышло сам знаешь как.

— Что-то мне твое настроение не нравится, фатализм какой-то нездоровый. Ты бы делом каким лучше занялся. А! Вспомнил! Мы ж тебя учиться хотели отправить! А то не хорошо получается — ведущий специалист по дизелям, а без высшего образования. Я твоих студентов тебе после работы пришлю, они тебе помогут. Если что надо, учебники там или еще что — обеспечим. Институт сам выберешь по нашей части. И чтоб поступил!!!

— Так, а работа как же? Учиться-то когда?

— Шутишь? У нас ползавода в вечернюю школу ходит. Продолжать? — не дождавшись ответа, директор крепко пожал мне руку. — Бывай здоров.

Мне осталось только вздохнуть и мысленно распрощаться даже с призрачной надеждой хоть на какое-то свободное время. Почему-то это меня ничуть не огорчило.

Эпизод 1

Всесоюзное объединение быстроходных дизелей под руководством незабвенного Лаврентия Павловича росло и ширилось прямо на глазах. Мне с моих невеликих высот всей картины видно, конечно, не было, но приказ развернуть моторный отдел ЗИЛа в полноценное КБ довели до меня прямо при выходе на работу. Легко сказать — сформировать КБ! Из кого? Со мной работает дюжина молодцов, только в прошлом году выпущенных из вузов. То, что у них в дипломе значится «инженер», еще ни о чем не говорит, по сути — они у меня самоучки, пока практику проходят и набираются опыта. Уж слишком все легко и удачно с первым дизелем пока получается, да и то, без помощи со стороны вряд ли справились бы. Наглядное и дословное подтверждение поговорки «дуракам везет!».

Расширять штат неизбежно придется, опять-таки за счет студентов-выпускников, больше неоткуда. Конечно, искали везде и сманивать пытались, только безуспешно. Инженер — профессия редкая и почетная, большинство жизнью довольны и менять ничего не собираются. С другой стороны — получить по распределению неизвестно кого мне тоже мало улыбалось, поэтому с помощью отдела кадров завода среди выпускников московских технических вузов была проведена «рекламная акция», направленная на поиск, пусть не талантов, но хотя бы добровольцев.

Организационные заботы первого летнего месяца полностью меня поглотили, и ради них пришлось отложить на потом конструкторскую и производственную работу. Наконец солнечным утром, когда весь коллектив КБ был в сборе и разбит по группам, которым я как раз собирался поставить первые практические задачи, у меня на столе зазвонил телефон.

— Любимов у аппарата.

— Петрович? Лихачев говорит, — директор произнес это так, что я даже отшатнулся. Нет, директор не кричал, не ругался, не хвалил меня, наоборот, эти слова он произнес абсолютно спокойно. Даже не так — его голос был мертвецки спокойным, в нем не слышалось самой жизни.

— Зайди ко мне, тут у нас такое…

Надо ли говорить, что я сорвался с места, бросив все, и побежал к нему вперед собственного визга? Секретарь в приемной даже не успел меня ни о чем спросить, как я, тяжело дыша, ворвался в кабинет. Лихачев сидел на своем месте и смотрел прямо перед собой, только спустя секунд десять он медленно перевел взгляд на меня и спросил очевидное:

— Пришел?

— Как видишь! Что случилось-то?

— Звонили из Дмитрова. Наши грузовики встали.

— Как встали?! Не понял!

— Как, как… Не смогли их сегодня утром завести и все.

— Что все? Не может быть!