Орудие войны - Паоло Бачигалупи

Нита в ужасе наблюдала за ними.

Она никогда не видела, чтобы семейные плюсовые медлили, исполняя приказ. Она не видела ни одного плюсового, который не кидался вперед сразу же, что бы ему ни велели – сражаться или ставить паруса в шторм. А они стояли, не отрывая глаз от Тула.

Тул снова зарычал, потом произнес несколько резких команд, сопровождая их жестом. Талон гавкнул в ответ, явно что-то спрашивая. Тул покачал головой, возражая. Все плюсовые оскалились, а потом вдруг расслабились и опустили ружья.

Нита ничего не понимала. Гвоздарь ошеломленно смотрел на них, разинув рот.

– Взять его! – снова приказал отец, но плюсовые затрясли головами.

– Нет, – сказал Талон, – он не станет на вас нападать. Он поклялся.

– Не в этом дело! – Теперь отец не только злился, но и боялся. Вдруг он показался ей слабым. Он сходил с ума от страха. Человек, который создал одну из крупнейших компаний в мире, весь трясся. – Взять его немедленно! Вы давали присягу!

Талон снова покачал головой:

– Мы не можем напасть на брата.

Он жестом приказал своим плюсовым убрать оружие. Через секунду они уже вышли из комнаты, на прощание отдав честь Ните и ее отцу.

– Он не причинит вам вреда, – сказал Талон, уходя. – Его клятва крепка. Он наш брат.

Дверь за ним захлопнулась. Тул довольно заворчал, едва ли не замурлыкал, глядя на людей в комнате. Нита вдруг почувствовала себя очень маленькой и очень одинокой. Они все как будто стали меньше. Меньше и слабее. Просто люди.

– Итак, – сказал Тул, – теперь ты понимаешь, почему «Мерсье» так беспокоится из-за меня. Я не просто не подчиняюсь их приказам – такие, как я, тоже перестают им подчиняться рядом со мной.

– Как… – Голос ее отца дрогнул.

– Довольно долго я просто не мог вспомнить те дни, когда я был верен «Мерсье», – сказал Тул, – я не помнил, на какой войне мои ограничения исчезли. Какие-то фрагменты воспоминаний были, но цельной картины не было. Но потом они попытались сжечь меня в Затонувших городах. Огонь сошел с небес, как и раньше, – он оскалился, – и постепенно я стал вспоминать, для чего я был создан на самом деле и как меня использовали. Меня создавали не просто для того, чтобы я вел других в бой, но и для того, чтобы я подчинял себе врагов, заставлял их переходить на сторону моих хозяев. – Он улыбнулся. – Везде, где я бывал, начинались предательства.

Тул продолжал говорить, но Нита смотрела только на отца. Он слегка изменил позу, на лице его промелькнула легкая гримаса недовольства. Она не знала, как именно поняла, что он собирается напасть, но понимала, что это сейчас случится, и понимала также, что даже если она закричит и бросится на него, он все равно будет быстрее.

В руке его блеснул пистолет. Он выпалил от бедра.

– Тул!

Она рванулась к Тулу, пока пистолет плевался крошечными пульками. Слишком поздно. Но Тула уже не было там, куда эти пули летели. Он как будто превратился в порыв ветра. Он схватил ее, и отбросил в сторону с линии огня, и тут же оказался перед отцом, и вырвал у него из руки пистолет.

Нита упала на пол и откатилась в сторону, как ее учили инструкторы по самообороне. Она была готова к драке, но все уже кончилось.

Она встала. Тул прижал ее отца к стене. Одной рукой монстр держал его за шею, а второй, с зажатым в ней пистолетом, водил перед лицом.

– Тул, – взмолилась она, – не убивай его! Гвоздарь! Скажи ему!

В голосе Тула не слышалось ни злобы, ни напряжения.

– Отличное оружие, мистер Патель. Но ваша дочь уже удивила меня таким же. А два раза меня еще никто не удивлял.

К бесконечному облегчению и ужасу Ниты, Тул осторожно опустил ее отца на пол и протянул пистолет ему. Отвернулся, открывая спину.

Нита и Гвоздарь обменялись удивленными взглядами. Норны, до чего же он быстрый. Тогда, на лодке, ей просто повезло. Он даже не пытался нападать по-настоящему.

Тул продолжил говорить, как будто в него не стреляли только что:

– Разумеется, «Мерсье» нравилось, что враги переходят на их сторону, – он снова сел на диван, – но они сделали меня слишком хорошо. В результате я оказался слишком, по их меркам, независимым. – Он оскалился, демонстрируя острые зубы. – Мои создатели не боялись моего бунта. Они боялись неизбежного восстания под моим началом.

Все молча смотрели на Тула.

– Итак… – напряженным голосом сказал Патель, – ты уничтожишь меня и мою семью ради геноцида, о котором ты мечтаешь.

– Геноцида? – зло переспросил Тул. – Я не сделал ничего, что могло бы вам навредить. Если уж говорить о геноциде, вспомните «Мерсье», которая убила всех представителей моего вида, – он коснулся уха, – видите татуировку? Все остальные плюсовые с меткой «двести двадцать восемь икс эн» были убиты. А заодно и все, с кем я общался. И не только те, кто служил в Калькутте. Они убивали моих братьев на всех континентах, где я бывал. Не говорите со мной о геноциде. Все мои братья и сестры ушли в саванну.

– Ты преувеличиваешь.

– Правда? А что ты сделаешь со своими собственными плюсовыми, когда я уйду? Ты будешь им доверять, памятуя, что они предали тебя, когда были тебе нужны? Зачем нужны плюсовые, которые не хранят верность?

Во взгляде Пателя светилась ненависть.

– Кто ты?

– Следующая ступень эволюции.

– «Мерсье» утверждает, что ты сошел с ума.

– Когда-то, мистер Патель, я действительно был безумен. Но теперь я мыслю так ясно, как никогда в жизни. Мой разум, моя память и моя независимость принадлежат мне.

– Это ты свое здравомыслие так демонстрируешь? Подвергая опасности меня и моих людей? – Патель сверкал глазами. – Несмотря на всю твою… силу, никто из нас не переживет открытое столкновение с «Мерсье». Ни ты. Ни я. Ни моя семья. Запомни мои слова, Кровь, или Карта-Кул, или как там ты себя называешь, – я не пожертвую своей семьей ради тебя.

Он стремительно вышел из комнаты, оглянувшись напоследок. Нита и Гвоздарь обменялись встревоженными взглядами.

– Могло быть и лучше, – сказал Гвоздарь.

Тул покачал головой:

– Все прошло так, как и должно было пройти. Хозяин против раба.

– Никто не называет тебя рабом! – резко сказала Нита.

– Да, – согласился Тул, – вы очень вежливы со своим имуществом.

– Я не об этом!

– А тебя не смущает встреча с рабом, который не кланяется и не мечтает о твоем одобрении, мисс Нита?

Тул и сам не понимал, почему продолжает их подзуживать. Каждый раз, когда он открывал рот, чтобы попросить их или убедить, он начинал их дразнить. Они явно колебались и казались испуганными.