Фридрих Львиный Зев верхом на шмеле - Верена Райнхардт

Но потом он все-таки решил прокатиться на карусели и радовался так же громко, как и другие. Прокружившись пусков эдак десять, они слезли и пошли искать следующее развлечение. Все вокруг было яркое, непривычное, призывно пахло. Они прошли мимо большого плаката, висевшего на ларьке.

— Нет, они просто без ножа режут! — воскликнул Брумзель, радостно бросаясь к плакату. — Ты видел это, Фридрих? Здесь сегодня вечером Совини поют!

— Кто?

— Ты не знаешь Совини? В какой же глуши ты рос?.. Ах, ну да, конечно… Совини, — стал объяснять Брумзель, отводя Фридриха в сторону, чтобы не задерживать поток людей, — это три ужасно знаменитые оперные певицы. Точнее говоря, они сестры. Я их как-то слышал при дворе Офрис, они действительно потрясающие. И сегодня мы их услышим! А в довершение этого великолепия будет еще фейерверк. Вот это день, боже мой!

Фридрих не то чтобы обезумел от радости — в конце концов, он не очень-то любил оперу, — но твердо решил как следует развлечься. Этим они и занялись. Сначала пошли соревноваться в метании дротиков, потом покатались на огромном корабле-качалке, затем взяли напрокат ходули и попытались походить на них (Брумзель — сразу на трех парах), и только после этого решили, что пора бы и передохнуть.

Тогда они отправились в ту часть ярмарки, где стояли прилавки и шла торговля. Тут были самые невероятные, самые необычные вещи: одежда и украшения для всех мыслимых и немыслимых существ, ароматические палочки, странные сандалии, книги, фонари, картины, непонятные аппараты, посуда и много чего еще. Кроме того, отовсюду слышна была какая-нибудь музыка: то на одном, то на другом углу пиликали на скрипке, били в барабаны или дули в трубы. Фридрих старался как можно лучше запомнить все это великолепие, пропитать им память как губку, понимая, впрочем, что большую часть все равно забудет. От этого ему становилось грустно, ведь если когда-нибудь как-нибудь все устроится и он вернется домой, он больше никогда не сможет попасть на ярмарку в Ласточкиной Горке.

Они прошли практически всю торговую аллею. Уже начинало смеркаться; на небе показались звезды и, хотя ярмарка была освещена факелами, бумажными фонарями и газовыми светильниками, небо было черное, а звезды сияли словно россыпь бриллиантов на черном бархате.

— Красиво здесь! — вздохнул Фридрих.

— Да, даже если только смотреть и ничего не покупать, — довольным голосом отозвался Брумзель. — Будь у меня шмелиная королева, я бы привез ей отсюда колечко на антенку. Или красивый браслетик. Или шарфик вроде этого! — Он с восторгом попробовал на ощупь тончайший платочек розового цвета, висевший на веревочке рядом с другими. — Или — посмотри-ка сюда — такой вот красивый пергамент!

— Да, чудесный, только стоит очень дорого, — отозвался Фридрих. — Мы не могли забрести в уголок эксклюзивных товаров?

— Вполне возможно, — отозвался Брумзель и стал на ходу оглядываться вокруг. Вдруг он встал как вкопанный.

— О нет! — прошептал он.

— Что такое? — спросил Фридрих.

— Вон там. Только их мне тут не хватало! — Брумзель кивнул на шатер из красных и желтых полотнищ, мимо которого они только что прошли. Перед входом красовалась табличка:

— Замечательно, — сказал Фридрих. Ему тоже было неприятно даже тут встретить напоминание об Офрис. — И какими же духами пользуется наша красотка?

— Не знаю, — ухмыльнулся Брумзель. — Пойдем, спросим у ребят.

— Ты с ума сошел? Если тебя узнают, они же тебя сразу где-нибудь запрут! — вскинулся Фридрих.

— Не думаю. Здесь, на Севере, то, что я в розыске, никого не интересует. Кроме того, за пару дней известие о моей бесславной отставке до этих господ еще точно не дошло. А если вдруг и дошло, что с того? Давай зайдем и посмотрим, вдруг они решат, что я все еще в должности!

— О да, — мстительно начал Фридрих, — если так, мы сделаем огромный, действительно дорогой заказ на имя Офрис. Вот она удивится, когда ей всё доставят и она увидит счет!

— Ну уж, Фридрих! Это совсем как-то по-детски… — начал было Брумзель, но тут они переглянулись и хитро улыбнулись друг другу.

Они бодро прошествовали мимо жаровен, освещавших вход, и раздвинули тяжелые, зеленые с золотой вышивкой занавеси. Внутри шатра было очень светло. Все заливал трепещущий свет ламп, и не напрасно, потому что каждый уголок шатра сиял богатством и роскошью. Жаровни внутри были богато украшены, повсюду стояли прекрасные резные стулья. На полках красовались бессчетные бутылочки и баночки из разноцветного стекла, отделанные с большой фантазией. Одни были обвиты серебряными проволочками или даже оплетены серебряными паутинками; у других на пробочках сияли жемчужины; третьи сверкали драгоценными камнями и изощренными узорами из сусального золота. Некоторые флакончики были украшены деревянными вставками с перламутровыми накладками. Другие как будто и вовсе были вырезаны из цельного куска слоновой кости, и сквозь небольшие окошечки внутри поблескивали жидкости янтарного или белого цвета. Конечно, в мерцающем свете факелов и жаровен все это переливалось еще красивей и таинственней, чем если бы на это великолепие падал простой дневной свет.

— Цены по запросу, — вздохнул Брумзель, оглядываясь. Вид его явно впечатлил.

Стеллажи с сокровищами мира ароматов — высотой в три этажа — шли галереями вдоль стен шатра. Толстые гусеницы-шелкопряды в шелковых воротничках ползали между полок туда-сюда, то и дело по пути протирая то один, то другой флакончик.

Посетители тут были всего двух сортов: те, что были очень богаты (или, по крайней мере, так выглядели) и с видом знатоков гордо вышагивали между выставленных товаров; и те, кто позволить себе подобную роскошь, очевидно, не мог и чуть ли не украдкой проходил между полок, завистливо оглядываясь и принюхиваясь, но даже не решаясь прикоснуться к бутылочкам. Кроме того, в шатре было очень тихо. Посетители, не обремененные огромными деньгами, только благоговейно перешептывались, а богачам гусеницы давали советы тихим и очень серьезным тоном.

— Ты со своими золотыми полосками прекрасно сюда вписываешься, — шепотом пошутил Фридрих.

— Давай-ка проверим, как они на нас отреагируют, — отозвался Брумзель. — Пойдем наверх!

Едва они поднялись до середины лестницы, ведущей на второй этаж, им навстречу выполз один из шелкопрядов и залопотал с такой почтительностью, словно жизнь его зависела от этого разговора:

— Господин Брумзель, для нас огромная честь принимать вас в нашем скромном заведении!

Брумзель, выглядевший намного грязнее и потрепаннее обычных посетителей этого шатра, вежливо объяснил, что он совершенно случайно оказался в Ласточкиной Горке.

— Но, — продолжал он, — я увидел ваш шатер и подумал, что, раз уж я здесь…

— Да, конечно! Если уж вы все равно здесь, тогда конечно… — перебил продавец.