Возвращение Пираньи - Александр Бушков

Экзотики попадалось столько, что человеку со скромнымизапросами хватило бы на всю оставшуюся жизнь: сварливо лаявшие из воды крупныевыдры; анаконды, значительно уступавшие длиной ночному чудовищу; осточертевшиехуже горькой редьки кайманы; электрический угорь, способный отвесить плюху втриста вольт, на которого Фредди, как ни осторожничал, едва не наступил привысадке на берег; ночной рев ягуара... Это все была экзотика, так сказать,неконтактная. Но попадалась и другая разновидность – экзотика пакостная. Вродеогромных клещей-гаррапатас или жирных пиявок, которых приходилось прижигатьзажигалкой у самого тела, иначе по-хорошему ни за что не отвалятся. Несколькораз попадались просторные отмели с прозрачной водой, где так и тянулоискупаться, – но на такое безумство они не решались. В здешних речкахобитала милейшая рыбка под названием кандиру, каковая была пострашнее пираний.Про кровожадных пираний знают все, но мало кому известно, что нападают они на людейне так уж часто. Зато крохотная кандиру с завидным постоянством стремитсяпроникнуть во все естественные отверстия на теле человека или животного, апоскольку на жабрах у нее есть несколько загнутых крючков, извлечь незваного«постояльца» можно лишь в клинике, хорошо оборудованной для хирургическихопераций...

Словом, экзотики было много, а вот романтики – ни капли.Романтика хороша исключительно для туристов, мающихся бездельем. Человек,который одержим гораздо более прозаической потребностью – побыстрее попасть изодного места в другое, чтобы заняться серьезным делом, – попросту никогдадаже и не подумает, что в его путешествии есть, оказывается, нечторомантическое...

Они выбирались трое суток, с нешуточной радостью отмечая,как меняются окружающие виды при неуклонном продвижении на восток. Лианстановилось меньше, стволы деревьев темнели, непроходимая стена сельвы поберегам все чаще разрывалась прогалинами с самой настоящей твердой землей, покоторой можно было ступать, не рискуя провалиться. Поредели папоротники,поубавилось обезьян, вода стала светлее. Коряг, правда, не особо убавилось...

И наконец настал момент, когда моторка выплыла из узкогопотока на спокойную гладь Ирупаны. Свидетелей сего достижения не сыскалось, заисключением каймана-недомерка. Обошлось без прочувствованных речей, братскихобъятий и триумфальных кликов – трехдневная гонка всех изрядно вымотала.Откупорили бутылку виски и глотнули, кто сколько хотел, а кошкам в честьславного мига бросили в провонявший ящик остатки жареной пекарятины – в которуюбывшие домашние киски, подрастерявшие за время странствий изящные манеры,вцепились, что твои ягуары в невезучего путника.

На какое-то время воцарилось блаженное безделье. Нравы ихэкспедиции давно уже исполнились суровой простоты, исключавшей любуюэротическую подоплеку, – а потому в данный момент Ольгина златокудраяголовка покоилась на животе у Мазура как наиболее подходящей подушке.Оказавшись на Ирупане, он отмяк душой настолько, что вдруг совершеннопо-мальчишески принялся гадать: то, что она уже в третий раз выбрала именно егов качестве подушки, может означать что-то или все гораздо прозаичнее?

Смущенно фыркнул – про себя, конечно.

– А вообще насколько в этом Опаловом городебезопасно? – спросил Фредди не терявший даром времени Кацуба. –Слышать я о нем слышал, а вот бывать не доводилось...

Оказавшись в роли незаменимого эксперта, Кошачий Фредди дажеприосанился. Прокашлялся, придал себе максимально солидный вид:

– Да чего там опасного? Порядок свой, порядок железный.Иначе нельзя – властей-то вокруг никаких на полсотни миль. Еще никого не съели.Я ж там три раза бывал. Бывает, конечно, что в выходной перепьются и начнутпридуриваться, так это опять-таки не страшно – в ухо запросто дать сможете принужде. Сразу зауважают. Эт вы сможете, насмотрелся я на вас... Только нам бынадо поубавить стволов, попрятать в сумки, что лишнее, а то решат, что к нимгерильеро нагрянули, начнут палить сгоряча... Герильеро там не любят, да ониособо и не суются – сунься-ка, когда в поселке пара сотен стволов, а в пленбрать привычки нету...

Лишние стволы рассовали по сумкам, оставив лишь необходимыйминимум, украшавший в этих местах всякого, считавшего себя мужчиной – кобура напоясе, карабин «гаранд» под рукой. По здешним меркам, набор столь же джентльменский,как серый цилиндр и сюртук на большом приеме у английской королевы в одном изее парков. Пользуясь зеркальцем из Ольгиной косметички, кое-как побрились,сполоснули физиономии и выбили из пятнистых курток грязь, сколько удалось,немилосердно лупя по ним лезвиями мачете плашмя. Ольге пришлось потруднее – онадолго расчесывалась, категорически отказавшись заявляться в поселок растрепой,попутно сокрушаясь вслух, что все пропотели насквозь так, что шарахнется любойкайман, и громко мечтая, как наденет нормальное платье, приняв душ в отеле.Фредди обнадежил ее на этот счет еще раньше, поведав, что в поселке есть некоеподобие отеля с неким подобием душа – правда, эта роскошь по ценам превосходитиной столичный пятизвездочный отель, с ценами здесь та же петрушка, чтокогда-то в Калифорнии, на Клондайке и в Бонанзе...

Сочтя, что теперь они чуть больше похожи на странствующихученых, чем час назад, пустились в плаванье. Примерно через четверть часапоказались первые приметы цивилизации – на правом берегу появились неописуемыехижины, то сколоченные из досок, то без затей сбитые из распотрошенныхкартонных ящиков. Лачуги там и сям перемежались палатками, а то и домами, поздешним меркам невероятно роскошными – с крышей из рифленого железа, даже скрылечками в три ступеньки и неким подобием веранды (тент на дюралевыхтрубках). Мазуру уже доводилось видеть бедняцкие кварталы здешних городов – посравнению с Поселком опалов они теперь для него выглядели дачами на Рублевскомшоссе.

– Народ разный, – оживленно пояснял Фредди. – Комуи палатки достаточно, а кто хочет выглядеть техасским плантатором – вот иплатит бешеные бабки за рифленку. Вон, видите? Даже стекло в окошке. По здешнимценам такое окошечко хозяину баксов в триста обошлось. Такие кысок и покупают.Один, простая душа, к себе в дом унитаз заказал – простите, мисс, за такуюдеталь... Вырыл яму, досками застелил, над дыркой унитаз приспособил – и теперьфасон держит, друзья в гости ходят, посидеть...

Лачуг, хижин, палаток, хибар и просто навесов с натянутымипод ними гамаками становилось все больше, а деревьев на правом берегу – всеменьше. Повсюду виднелись похожие на лунные кратеры валы желто-бурой земли.

– Видите? – показал на них Фредди. – Это и естьихние «бокаминас». – И захохотал так, будто сказанул что-то ужасносмешное.

Ольга пояснила Мазуру:

– Бокаминас – это вход в шахту, в настоящую шахту. Юмортакой.

– Ага, – подхватил Фредди. – Только вы при них этословечко не вспоминайте, побить могут. Говорите просто – «шахта». Они за«бокаминас» по шее дают враз... Во-он туда держи, Майк!

Кацуба повел моторку к длинному причалу, выглядевшемудовольно новым, он был сколочен из досок явно фабричного изготовления, тянулсяметров на триста, и возле него пестрело невероятное множество самых разных плавсредств– от надувных армейских лодок без мотора до парочки довольно приличных катеровс полузакрытой палубой.