Любовница. Война сердец - Шерил Сойер

Он опустил ее на стул и стал туго привязывать. Руки он связал заранее подготовленной веревкой. Ему не пришлось долго разрабатывать план действий. И конечно же, адмирал с мальчиком значительно облегчили его задачу своим отъездом. Он и понятия не имел, куда они уехали, возможно, в его распоряжении только полчаса, но он обязательно справится. София постепенно приходила в себя. Он заткнул ей рот платком и привязал к стулу ее ноги. Заперев дверь в коридор, быстро обыскал гостиную, потом отправился в спальню, выждав секунду и заглянув в комнату, где она сидела, чтобы убедиться, что все в порядке. София все еще находилась в полусознательном состоянии, все попытки высвободиться сошли на нет. Когда их взгляды пересеклись, он увидел ужас в ее глазах, от которого он испытал прилив удовольствия. Сучка. Всего этого могло бы не произойти — она сама вынудила его на крайние меры. Чтобы удержаться и не ударить ее, он перешел в соседнюю комнату и продолжил поиски.

Когда Себастьян понял, что ничего не найдет, гнев его усилился и практически вышел из-под контроля. Он вернулся к Софии и обнаружил, что она уже очнулась. Отчаяние четко читалось на ее лице, хотя она и пыталась скрыть это.

Он наклонился так, что его рот как раз оказался напротив ее уха:

— Где письмо? Я знаю, оно у тебя, Делия мне все рассказала. Она умоляла меня на коленях, чтобы я скорее покончил со всем этим. Так что не вздумай мне лгать. Я знаю все, что у тебя на уме, по одному твоему виду. — Он схватил ее и крепко сжал, они оказались лицом к лицу: — Оно здесь? Говори!

София отрицательно покачала головой. Это было только началом ее кошмара, но она даже не пикнула. В любом случае из-за столь оживленного движения за окнами и дождя кричать было бы бесполезно. Она пыталась собраться с силами и мыслями.

Себастьян направился в прилегающую комнату, отворил дверь и огляделся. Мальчик, вероятно, жил в этой комнате со своим дедушкой. Он внимательно изучил ее. На ее месте он, конечно же, не стал бы прятать столь важное письмо в детских игрушках. Когда он убедился, что опять не в силах что-либо отыскать, то задрожал от злости и нетерпения.

Он вернулся к Софии:

— Не кричи, или я убью тебя.

Вынув у нее изо рта платок, Себастьян убрал его в карман.

Голос ее зазвучал устрашающе, но подбородок был высоко поднят:

— Ты ничего от меня не узнаешь, пока не развяжешь меня.

Вместо ответа он выхватил саблю, и София по инерции отпрянула назад. Потом, прежде чем она сумела что-то вымолвить, он разрубил веревки на ее запястьях и лодыжках. Веревки разлетелись на куски, и он стал подбирать их и прятать в карман.

Теперь он стоял перед ней, сабля сверкала в воздухе между ними, ее конец находился совсем рядом с ее телом.

Внезапно она спросила:

— Почему?

Не сдержавшись, он сильно ударил ее по лицу, и София упала на пол. Волосы ее спутались, и она уставилась на него сквозь пряди. Словно перед ней стоял призрак.

Он отступил назад, отпер дверь и присел за стол в двух шагах от нее. Если бы кто-то вошел, создалось бы впечатление, что они просто беседуют. А если при этом она попыталась бы начать обвинять его, он просто будет все отрицать и назовет ее сумасшедшей. Делия, единственная, которая могла подтвердить, что письмо Фуше было адресовано именно ему, была уже далеко. Оттуда она уже не смогла бы его в чем-то уличить. Только ее слова могли бы стать единственным компроматом против него.

Теперь София взглянула на него совершенно другими глазами — это был человек, которого она никогда не знала, совсем чужой.

— Где письмо?

Она проговорила медленно, словно проглатывая слова:

— У меня его нет.

— А у кого же оно? У адмирала?

— Нет! — злобно прошипела она. — Он и понятия о тебе не имеет.

София, конечно, защищала отца, но в то же время говорила правду. Он и не думал хвастаться, когда говорил о том, будто знает все, что у нее на уме: каждая ее эмоция всегда отражалась на ее лице.

Кул с нетерпением повторил свой вопрос:

— У кого письмо?

— У полковника Гранта.

Он поднялся, но на сей раз София не шелохнулась, стараясь сохранять спокойствие. Это снова вызвало в нем прилив ярости, но он постарался взять себя в руки.

— Ты лжешь, я говорил с Грантом сегодня — если бы письмо было у него, меня бы уже давно арестовали.

Себастьян приблизился к ней на шаг. София приподнялась на колени, опираясь на стул. Одна сторона ее лица была красной, а другая — белой как мел. Если бы она не была такой дурой, возможно, ему бы не пришлось ее убивать. После того как он избавился бы от ребенка, ему бы перешло в руки все: Бирлингдин, баронство и состояние Гамильтона. Но раз так, пусть отвечает за свою глупость — она же запятнала себя вместе с Десернеем.

Потом он подумал о том, о чем Грант говорил ранее: о связи с Десернеем. Из его слов Себастьян узнал, что этот человек в Бельгии. Это стало еще одной плохой новостью, которая разжигала внутри его столько страстей и негодования. Внезапно имя запульсировало у него в голове, и он резко сказал ей:

— А как насчет Десернея?

Он прочитал мгновенную реакцию на ее лице, кровь заиграла под прозрачной кожей ее левой щеки, придавая теплый глубокий оттенок ее глазам.

— Так ты отдала письмо ему?!

София покачала головой, черные волосы взметнулись вверх, и он понял, что был прав.

Он проговорил:

— Я отыщу его, я разрежу его на сотню кусков! Ах, если бы ты только была жива и могла это видеть!

Время пришло. Он нагнулся и протянул к ней руки.

София поднялась с колен.

В ее руке блеснул пистолет. Как только его пальцы снова коснулись ее кожи, холодный металлический глаз пистолета уже смотрел ему в лицо, и она спустила курок.

Гарри всегда нравились экскурсии с дедушкой. Во время прогулок дедушка обычно держал его за руку своей большой теплой ладонью и никогда не дергал при этом, но это не означало, что короткие ножки могли уйти дальше длинных. Беседа складывалась неторопливо, с его любимыми выражениями. Гарри больше ни от кого не слышал, чтобы кто-то мог тонуть в разговорах и диалогах, словно галька в пруду. Все те вещи, которые он не мог говорить при маме, вроде «да пошло бы все это к черту». И он мог задавать дедушке любые вопросы, какие угодно и когда угодно, и всегда быть уверенным в ответе. Он знал, если они оба поплывут по морю новых слов и выражений, объяснений и понятий, на это у них уйдет не один час путешествий. А пока они поплывут куда-нибудь поближе к дому.

Они прогулялись по Королевской площади и присели на углу в кофейне, чтобы дедушка мог выкурить сигару, а Гарри попробовать имбирное пиво. Потом они купили пирожные для мамы и направились обратно, считая, кто больше заметит полковых повозок, запряженных лошадьми. Адмирал, которому казалось, что все должны быть на фронте, конечно, замечал больше, чем Гарри. А Гарри вежливо предупреждал его, когда дедушка пытался посчитать некоторые по второму разу.