Жена Тони - Адриана Трижиани

Куда бы ты ни уехала, здесь у нас всегда найдется для тебя место. Приятных путешествий, и пусть тебя сопровождают наши наилучшие пожелания!

Открытка была испещрена подписями ее товарок по фабрике «Джерси Мисс Фэшнз». Конверт распирало от банкнот.

– Но ведь так делают, только когда девушка выходит замуж, – тихо проговорила Чичи.

– Они знают, как много значит для тебя музыка, – сказала Люсиль. – Они хотели купить тебе подарок, но не могли решить, что тебе нужнее, так что велели передать – купи себе сама, что надо. Это Рита все организовала.

Чичи расплакалась и стала вытирать слезы рукавом. Она тяжко трудилась на той фабрике, но так же тяжко трудились все девушки, за каждой машинкой. Ее тронуло, что они проявили такую щедрость по отношению к ней, подарив ей деньги, которые, как она знала, пригодились бы и им самим.

Пряча конверт в сумочку, она вспоминала многочисленные обеденные перерывы, проведенные на крыльце церкви неподалеку от фабрики, где она делилась с подругами своими мечтами о том, как однажды бросит эту работу. Тогда же она сочиняла тексты песен и читала их девушкам. В течение многих лет сослуживицы оставались ее единственными слушательницами. Ей было грустно расставаться с лучшими женщинами, которых она когда-либо встречала. Они вместе взрослели и пробивались в жизни, и, так же, как вышло с поколением ее матери, останься Чичи здесь, подруги с фабрики поддерживали бы ее до конца жизни, что бы ни ожидало их впереди.

Как правило, все девушки рано или поздно выходили замуж, и их фабричные подруги помогали им со свадьбой. Когда появлялись дети, женщины сидели с малышами друг дружки, водили их в школу, устраивали крестины, первое причастие, конфирмацию. Если нужно было сшить карнавальный костюм, испечь кекс, организовать праздник, подготовить поминки либо собрать пожертвования для местной школы или церкви, эти женщины брались за руки и трудились, чтобы сделать мир лучше и красивее для своих семей. И делали они это, отработав по сорок часов в неделю на фабрике. Солидарность с конвейера, порождавшая взаимную поддержку среди работниц, была великим достоинством фабричной жизни.

– Я напишу каждой из девушек, – пообещала Чичи.

– Им будет интересно все, что ты делаешь. – заверила ее мать.

– Ну, чем бы тебе хотелось заняться в свой последний вечер в Си-Айл-Сити? – спросила Барбара.

– Для американских горок слишком холодно, – пошутила Люсиль.

– Мы приготовили для тебя прощальный ужин. – Изотта обняла Чичи.

– А что там будет?

– Все, что ты любишь: брачоле[53] с соусом и равиоли.

– Вещи пока не бери, – добавила Барбара. – Чарли утром снесет их вниз.

Мать и сестры оставили Чичи одну проверить багаж. Чичи села на кровать и в последний раз прошлась по спискам, чтобы убедиться, что уложила все, что ей требовалось для гастролей. Заключив, что хорошо подготовилась к кочевой жизни, она пригладила волосы щеткой, натянула мокасины и спустилась на кухню ужинать.

Быстро сбежав по ступенькам, Чичи обнаружила, что первый этаж погружен в темноту.

– Ма, у нас, кажется, пробки вылетели! – крикнула она. – Принеси фонарик!

Внезапно все лампочки включились, и тут же со всех сторон – казалось, из каждого угла – десятки голосов закричали: «Сюрприз!» Внизу оказалась целая толпа народу.

От кухни до гостиной дом Донателли был заполнен женщинами с «Джерси Мисс Фэшнз». Рита надела на Чичи перевязь, где золотыми буквами было начертано Buona Fortuna[54]. Ее окружили коллеги по фабрике.

Чичи обняла каждую, навсегда запоминая, кем та работала на фабричном конвейере. Восемь лет она провела, трудясь бок о бок с этими женщинами. Они поддержали ее во время многих испытаний, а она – их. Рита сидела слева от нее, обшивая петли для пуговиц; сестры Векьярелли гладили; сестры Пипино занимались отправкой товара; сестры Уоткинс были в бухгалтерии, а в конторе всеми любимая Лавиния Спадони выдавала в день получки розовые чеки в голубых конвертах. Миссис Спадони была слишком хороша собой, чтобы сойти за Санта-Клауса, но, судя по радости, которую она доставляла работницам каждую пятницу, она вполне могла состязаться с Сантой. Одна за другой эти достойные женщины, ее любимые подруги, радовались удаче Чичи, радовались за нее еще больше, чем радовались бы за себя, больше даже, чем радовалась она сама – певица-песенница накануне великого прорыва в карьере. Окружавшие ее в тот вечер пятьдесят восемь женщин верили, что ее не может постичь неудача. Эта уверенность заставила Чичи желать успеха еще больше – ради них, в доказательство того, что не зря они так в нее верят.

До недавнего времени «Джерси Мисс Фэшнз» была всей жизнью Чичи; проведенные там годы определили ее характер. Девушки уверяли ее, что если что-то пойдет не так в музыкальной карьере, они с радостью примут ее обратно и ни разу даже не упомянут слово «свинг»; более того, из солидарности они выбросят свои радиоприемники и больше никогда в жизни не послушают Гарри Джеймса, Томми Дорси или Бенни Гудмена. Они изо всех сил старались донести до Чичи, что всегда найдут для нее место на фабрике рядом с собой и не станут задавать неудобных вопросов.

В тот вечер Чичи почувствовала, что любовь подруг, их гордость за ее достижения и их восхищение ее отважным решением рискнуть помогут ей преодолеть какие бы то ни было трудности в будущем. Впрочем, никто и не помышлял, будто что-то может пойти не так, – все они лишь предвкушали успех Чичи. Именно вера подруг в нее помогла девушке подняться выше конвейера и войти в новую жизнь; они отправили ее в полет на крыльях музыкальной мечты.

Еще до рассвета Чичи была одета и готова отправляться в дорогу. Оставалось достаточно времени, чтобы успеть на поезд в четыре часа утра, который отвезет ее в Нью-Йорк. Там ей предстояло пересесть на другой поезд до Саут-Бенда в штате Индиана, где она и встретится с ансамблем.

Обходя погруженные в темноту комнаты, она напомнила себе, что здесь всегда останется ее дом, родной дом; когда ей понадобятся силы и отвага, достаточно будет вспомнить о нем. Она поцеловала на прощанье спящую Люсиль, затем прошла в спальню матери, поцеловала ее тоже и оставила на комоде конверт с деньгами. В комнате Барбары и Чарли она обняла сестру и поблагодарила ее за все. А потом настало время покинуть единственный дом, который у нее когда-либо был.

Чарли уже погрузил пишущую машинку, чемодан и шляпную коробку Чичи в свой автомобиль с откидным верхом. Она взяла сумочку с кухонного шкафа и вышла на улицу. Небо пока оставалось темным; она поежилась от холода, шагая по дорожке и в последний раз вдыхая запах моря. Под подошвами ее лучших туфель заскрипел песок. Песок с пляжа Си-Айла постоянно оказывался у всех под ногами, и было трудно представить себя без него. Сколько раз за день ни подметала Изотта, песку удавалось просочиться и на дорожку, и на крыльцо, и в дом. С самого детства песок неизменно присутствовал в жизни Чичи – не меньше, чем, например, макароны. Теперь ей будет его недоставать.