Пуд соли на сердечную рану - Татьяна Луганцева

– Где она?

– У себя. Грустит, плачет. Все-таки была знакома с покойным, вроде даже любила его. Выпьешь? – внезапно спросил Матвей.

– А потом ты сделаешь со мной все, что захочешь, пока я буду в бессознательном состоянии? – насторожилась Глафира, находившаяся все еще под впечатлением несостоявшегося «банкета» с охранниками.

Матвей внимательно посмотрел на нее.

– Я сделаю с тобой все, что захочешь, если ты будешь в полном сознании и твердой памяти. Такой ответ тебя устраивает?

– Вот верю я тебе… Совсем не знаю, а верю…

– Умею я располагать к себе дам? – уточнил мужчина, улыбаясь одними глазами.

– Я бы сказала чуть иначе: умеешь даже расположить к себе недоверчивых дам. Или я, дурочка, расслабилась на отдыхе…

– Шутишь? М-да, у тебя вообще сплошной напряг получился, а не отдых… А хочешь, я увезу тебя в деревню?

– Где твой дом родной? – заулыбалась Глафира.

– Где родной дом моих родителей. В Ярославской области. Прекрасная природа, речка… Вот уж там я тебя в чувство-то приведу! Станешь ядреной русской бабой, кровь с молоком.

– Я не желаю такой быть! Ничего не имею против «ядреных баб», но сама таковой никогда не была и не хочу, – отозвалась Глаша. – Или ты меня будешь готовить к тому, чтобы я, если что, и в горячую избу вошла, и коня, как там это, остановила?

– А может, и пригодится по жизни-то? – предположил Матвей.

– Ой, не хочу… – Она уныло посмотрела на бутылку красного вина в руках Матвея, которую тот начал откупоривать.

– А жизнь, Глаша, не спрашивает, к сожалению, чего мы хотим, а чего нет. Иногда преподносит сюрпризы, и частенько не совсем приятные.

Пробка из бутылки выскочила с характерным звуком.

– Согласна с тобой.

– Ничего, что у меня только пластиковые стаканчики?

– Не до изысков, мне бы в себя прийти… Наливай, выпьем по-простому, – отмахнулась она.

– Вот и в деревне жизнь простая и здоровая, – снова начал подтрунивать над ней Матвей. – В лес будем ходить по грибы, по ягоды…

– Я, когда по грибы хожу – пару раз и правда приходилось, – только мухоморы и вижу… потому что они одни яркие такие.

– Будешь их собирать, – не унимался Матвей.

– Зачем?

– Может, и они пригодятся.

– Так ведь ядовитые же! – Глаша присела в кресло и, подперев свое личико руками, показала свои знания в грибном деле.

– Зато красивые. Может, они нужны в фармакологии, при производстве лекарств каких-нибудь… Разберемся. А я буду собирать белые и лисички. Любишь лисички?

– Не пробовала. А белые только в сушеном варианте – из покупного пакетика суп варила. Чего ты с таким недоверием смотришь на меня? Ну, не было у моих родителей домика в деревне.

– Все, решено, я тебя познакомлю с Русью-матушкой. С ума сойти, человек всю жизнь живет на асфальте и не знает, что такое природа! Отсюда будут разные заболевания, товарищ доктор.

– Какие, интересно?

– Нервные! Потому что человек – часть природы, и если нет единения, подсознательно разрыв наружу и вылезет. Чем ты дышишь в городе? Испражнениями, извини, заводов, машин и тысяч людей. Нет, дорогая, в деревню! Да, в деревню! Я лично соберу для тебя боровиков и приготовлю классический грибной суп – наваристый, с хрустящими, упругими кусочками грибочков, с собственным экологически чистым золотистым лучком и яркой морковкой… А еще мы туда добавим чего? – хитро посмотрел он на нее.

– Чего? – сглотнула Глаша слюну и отпила вина, чтобы хоть чем-то наполнить неожиданно напомнивший о себе во время его рассказа желудок. И куда только недавно съеденные чебуреки делись? Наверное, только что от пережитого стресса испарились.

– Добавим домашней сметанки. Густой, кремовато-ванильного цвета, в которой ложка стоит, – продолжал между тем искуситель.

– Стоит… – как эхо повторила Глафира. – А лисички – грибы вкусные?

– Лисички я тебе пожарю на второе. С молодой, румяной и рассыпчатой картошечкой, – подхватил Матвей. – А на ужин приготовлю овощное соте и напеку для тебя оладушки…

– Остановите его, люди! – издала она возглас отчаяния.

– Меня уже не остановить! Еще по четвергам я стану ходить на речку – раз в неделю у нас будет рыбный день – и варить уху на костре с дымком из собственноручно выловленной рыбы, добавив в нее рюмочку водки, как в классическом рецепте.

– И ты все это умеешь? – посмотрела на него Глаша расширившимися глазами.

– Конечно! Я же вырос в деревне. И все могу, ты не пропадешь со мной. Еду я в дом всегда добуду! Вечером же подою корову и принесу тебе стакан парного молока. Любишь – не любишь, хочешь – не хочешь, а выпьешь. Есть такое слово – надо! Мы будем жить в доме, в большой деревенской избе в деревне Боровки у моей тетки Тамары, строгой, но доброй женщины. Ты станешь помогать ей по хозяйству, а я буду выполнять мужскую работу. Когда осенью похолодает, я растоплю печку и уложу тебя на нее, укутав одеялом на гусином пуху. А на ноги надену носочки из козьей или собачьей шерсти, что Тамара вяжет в дар всем своим знакомым и родным.

Глаза у Глаши стали размером с блюдце.

– А еще…

– Что может быть еще? – оторопела она, понимая, что в детстве недослушала сказок и сейчас слышит из уст этого сильного мужчины, который просто опутывает со всех сторон ее, самую красивую и завораживающую на свете.

– Еще, если ты захочешь помыться, я всегда смогу растопить тебе баньку. Потом мы пойдем на душистый сеновал и займемся там любовью. Как тебе мое «дас ист фантастиш»? Не смотри так, я все помню: только по согласию и в твердой памяти. Я не кот-баюн, который заговорит тебя сладкими речами да и сделает свое «черное дело». Хотя какую тетя Тамара делает самогоночку и наливочку! Настойка на меду, на клюкве, на облепихе…

– Хватит! Я поняла! Ты – садист. Кулинарный извращенец. Ты так запудрил мне мозги, что я уже захотела грибов, молока и сеновал.

– Особенно последнее меня очень радует! – ухмыльнулся Матвей.

– Я же только что ела чебуреки, а после твоих рассказов во мне снова проснулся голодный зверь. Стой! У меня же в номере есть два чебурека, сейчас я их принесу нам на закуску… – Глафира вскочила с места и запнулась.

– Боишься? – спросил Матвей, улыбаясь.

– Ага.

– Да не сунутся они больше, – потер он свой большой кулак. – Но могу сопроводить.

– Если тебя не затруднит…

Вернулись они с пакетом, в котором лежали чебуреки с сыром.

– Уже не горячие, но все равно свежие, – развернула их Глаша и предложила один Матвею. – Хоть какая-то закуска… Давай выпьем за упокой души Павла Петровича, а?