Плохие мальчики не влюбляются - Эля Пылаева

— Кто зачинщик драки? — оглядывают нас.

— Какой драки? — цедит Воронин, сплевывая кровь. — С рукохода мы упали. Да, Дагер?

— Аха… — шмыгаю разбитым носом.

— Какого, к чертям, рукохода?! — обескураженно переводит взгляд охранник на высокий рукоход.

— С золотого…

Дина

Клею стикер на планшет: «Яна, передай, пожалуйста, Дагеру.» Кладу на стол книгу, взятую из библиотеки. Асины лекции, чтобы она легко их нашла, когда придет за ними. Не хочу ни с кем сейчас общаться. Хорошо что все в столовой.

Оглядываю еще раз комнату. Я не могу здесь остаться. Не потому что не вывезу насмешек, взглядов, обсуждения за спиной, нет. Я все это вывезу. Но выше моих сил находится с Рафаэлем на одной территории. Я хочу, чтобы эта часть меня поскорее отморозилась.

Нет, никаких попыток пробить его, как было прошлый раз больше не будет. Непробиваемый. Я сдаюсь. Прошлый раз мне показалось, что у него нет сердца. А сейчас я уверена, что есть. Я слышала, как оно билось. Под моей щекой, моими ладонями. Так может биться только живое страстное сердце. Но просто его сердце… Оно бьется не от чувств, а от азарта, наверное. Как у охотника. Кто-то испытывает счастье кормя птиц, а кто-то — стреляя в них. Но и тот и другой честно и уверенно скажут, что любят птиц. Просто… по-разному.

И Рафаэль ко мне неравнодушен, это факт. Не верю, что мотив деньги. Он хотел поиграть… Выбрал максимально сложный квест. Вот и все! Мне даже не хочется плакать. Мне сухо, пусто, бессмысленно. Очень сложно мотивировать себя на то, чтобы встать и что-то делать. Энергии нет. Цели нет. Последняя почва под моими ногами рухнула и я лечу куда-то вниз. Лечу и лечу…

Но так будет не всегда. Надо пережить.

В школу я вернусь только в июне, сдам отдельно от всех экзамены. Как-нибудь…

— Дина, — постучав в комнату, заглядывает Алла. — Мама приехала.

Я ей позвонила. Попросила меня забрать. Иначе, охрана не выпустит с территории школы. А у меня нет сейчас сил искать лазейки, сочинять легенды и прочее.

Куда я иду? Я иду вникуда. Но я очень надеюсь, что там найдется для меня место. Надеваю свою дутую безрукавку поверх ветровки. Дождь… В кармане натыкаюсь на визитку, которую мне давала та девочка — мим, гимнастка. Сжимаю в руке и кладу обратно. Попробую ее найти.

Надев бейсболку и рюкзак, захлопываю комнату.

Не видя никого иду к выходу.

— «Номер одиннадцать», — негромко стебут меня между собой парни в холле.

Я понимаю, о чем они. Но мне все равно — один, одиннадцать или сто одиннадцать. И — да. Я номер одиннадцать. Нет, ничего не было. Но если бы он захотел — было бы через какое-то время. Я повелась. А значит, я номер одиннадцать. Раф просто решил слишком не париться с честным результатом, но по сути — выиграл.

За КПП стоит наша машина. Я выхожу за шлагбаум открываю дверцу на заднее.

— Дина! — издалека.

Но я узнаю голос. Это он. От его голоса все вспыхивает, словно панической атакой. Живот и грудь взрываются и немеют от тяжести. Пульс разгоняется. По загривку омерзительные мурашки.

Не хочу… Чего бы тебе не было нужно от меня — на все «нет». С меня ты больше не пожрешь.

Не оглядываясь, сажусь в машину.

— Поехали.

Закрывая глаза, закидываю голову на спинку сиденья.

— Я, очень рада, что ты одумалась, Дина! — щебечет мама. — Мы еще успеем нагнать. Через неделю будут спортивные сборы олимпийский сборной. И я выбила для тебя место там. Спонсоры хотят только тебя, на спортивных тематических каналах максимальный трафик на твою персону. Мы сможем раскрутить их на приличную сумму!

И говорит, говорит, говорит… Бесконечно!

— Ты захватила мой паспорт? — перебиваю я.

— Да. А зачем?

— Мне он нужен.

— Не придумывай! — одергивает меня прохладным голосом.

И снова и начинает елейно щебетать про Олимпиаду, про то, сколько влито денег. Про то, как это может окупиться.

С отвращением поворачиваюсь к ней. Неужели нет ни одной больше темы для меня? Неужели по мне не видно, что у меня беда.

— Как дела, Дина? У тебя все в порядке? Ты, похоже, расстроена… — говорю я, глядя ей в глаза.

— Что? Не поняла… — замирает она.

— Остановите! Меня тошнит! — резко бросаю водителю.

От людей вокруг, хочется добавить мне.

Водитель паркуется у обочины. Дергаю мамину сумочку на себя.

— Ты что делаешь?! — возмущенно.

Начинает тянуть назад. Рву чертов замок пальцами, с рычанием выдергиваю из ее рук и потрошу на сиденье между нами содержимое.

Среди выпавшего — пластиковый пакетик с моими документами. Забираю и выхожу из машины под шокированным взглядом матери.

Мне. Все. Равно.

Решительным шагом иду в направлении многоэтажек.

— Дина! Вернись немедленно, чертова девка!

Это вряд ли…

— Я в полицию заявлю! Ты у меня в психиатрическую ляжешь! — угрожает она.

Не оборачиваясь показываю ей выразительный фак, поднимая, руку повыше.

Сначала найди! Ускоряю шаг, скрываясь за поворотом.

Через полчаса блужданий спрашиваю у прохожих, как попасть в центр. И еще через час выхожу к знакомому пешеходному мосту. Но сегодня дождливо, будний день и особенно никого нет. Несколько парочек бродит под зонтами между ларьков с едой.

Натягиваю капюшон поглубже, покупаю себе сочный бургер и коробочку сока. И с наслаждением жую его, гуляя под дождем по мосту.

И мне удивительно. Удивительно, что я еще жива и способна наслаждаться.

Спускаюсь к тому прокату, где Паша продал отцовские Ролексы. Но зайти туда не решаюсь. Смотрю с края моста в воду, опираясь локтями на перила.

— «Все умрут, а я останусь!» — вспоминаю вдруг название одного фильма.

Тяжелого, ломающего и так близко подкравшегося сейчас ко мне по моему настроению.

Сзади звук машины. Оглядываюсь. Нет. Не машина. Это Воронин на своем байке. Поднимает забрало шлема.

— Привет, потеряшка.

— Привет…

Протягивает мне второй шлем.

— Домой отвезу.

— А мне не надо домой.

— Куда надо? В школу?

— Тебе есть восемнадцать, Паш?

— Есть. А что?

— Сними мне комнату, пожалуйста, — вытаскиваю я деньги. — Мне еще нет. Боюсь, не сдадут.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Хм… Садись.