Улица Марата и окрестности - Дмитрий Шерих

А в 1903 году фабрика «Якоб Беккер» оказалась в руках своих давних конкурентов – семейства Шредеров! Легенда гласит, что Карл Шредер выиграл у Беккера его заведение в карты. Красиво, но неверно: мы знаем, что заведение Беккера уже принадлежало Михаилу Битепажу. Значит, это он проиграл фабрику? Как бы то ни было, с того времени две крупнейших фабрики сошлись в одних руках.

Только после революции пути фабрик снова разошлись: на шредеровской стали делать арфы, балалайки, гитары, а на беккеровской – известные всему Советскому Союзу пианино «Красный Октябрь»...

И еще одно музыкальная страничка в истории дома № 73. Перед самой революцией здесь находилась штаб-квартира Общества русских композиторов. Правила этого объединения были весьма демократичны: принимались в него «лица обоего пола, представившие Правлению хотя бы одно напечатанное или публично исполненное собственное произведение». Даже удивительно, что членов общества оказалось в итоге всего 80!

Особенно известных композиторов в числе этих восьмидесяти не было. Но примечательные персоны были. Например, непременный член правления общества Сергей Александрович Траилин – человек, известный сейчас немногим, но от того не менее примечательный. Казак, офицер лейб-гвардии Казачьего полка, он страстно увлекался музыкой. Выйдя в отставку, перешел на тихую должность столоначальника и всецело отдался своему увлечению. Окончил курс композиции в петербургской Консерватории. Написал несколько опер и симфоний.

После революции музыку пришлось оставить. Траилин вступил в ряды Донской армии, дослужился до звания генерал-лейтенанта, после поражения белых эмигрировал. За границей и умер...

И опять литературное имя. Владимир Алексеевич Тихонов сменил в Петербурге множество адресов, поспел пожить на Николаевской, 50, а какое-то время снимал квартиру и в доме № 73. Во всяком случае, именно такой его адрес упоминается в одном из писем А.П. Чехова.

В.А. Тихонов. Из сборника «Десятилетие ресторана "Вена"»

Брат уже известного нам А.А. Тихонов а-Лугового, Владимир Алексеевич и сам был плодовитым писателем. Сегодня произведений его никто не читает, но когда-то они были вполне популярны. Их охотно печатали журналы и издательства – тем более, что не в пример брату В.А. Тихонов был человеком дружелюбным и благодушным.

Отставной гусар и кутила, Тихонов составлял душу всех и всяческих компаний. Устраивал журфиксы, на которые собирал не только собратьев по писательскому цеху, но и музыкантов, артистов, художников.

Именно Тихонову был обязан своей славой знаменитый «литературный» ресторан «Вена». А случилось это так.

Много лет официантом в ресторане Лейнера на Невском работал Иван Сергеевич Соколов. С Тихоновым он был знаком, но до поры до времени это обстоятельство не сулило ему никаких особых выгод. А в 1903 году Соколову предоставилась возможность, о которой он давно мечтал: открыть собственное дело. Продавался ресторан «Вена» на углу Гороховой и Малой Морской. Официант нашел компаньона, совершил покупку – и 31 мая 1903 года «Вена» под его руководством открылась.

Поначалу дела шли не слишком удачно. Но тут-то и пригодилось знакомство с Владимиром Алексеевичем Тихоновым. По приглашению Соколова тот заглянул в новое заведение и был приятно удивлен:

«Мне подали в тот вечер сосиски. И хотя я только что вернулся из заграницы, где был между прочим в Франкфурте, сосиски "Вены" оказались лучше знаменитых франкфуртских сосисок!»

Вдохновленный Тихонов дал Соколову несколько полезных советов, преимущественно гастрономических. И главное – перенес к Соколову свои журфиксы. Гости Тихонова и составили тот костяк, вокруг которого стала нарастать «венская» популярность.

Жизнь в ресторане закипела. «Люди творческих профессий» находили здесь сразу два достоинства: компанию коллег и относительную дешевизну кухни при высоком ее качестве.

Однажды сориентировавшись на «литературный» профиль своего ресторана, Соколов уже не оставлял эту золотую жилу. У него можно было увидеть Куприна и сатириконцев, Арцыбашева и Блока, многих других знаменитостей. Ресторатор сохранял и выставлял в особых стендах их записки, рисунки, автографы. А сколько было написано в «Вене» эпиграмм, сколько нарисовано карикатур!

Думал ли Владимир Алексеевич Тихонов, какую службу сослужат Соколову его журфиксы?

«Мы подъезжали к Николаевской.

– Вы еще долго пробудете здесь? – спросила я.

– Хочется еще с неделю. Надо бы нам видеться почаще, каждый день. Согласны?

– Приезжайте завтра вечером ко мне, – неожиданно для самой себя предложила я. Антон Павлович удивился:

– К вам?

Мы почему-то оба замолчали на время.

Мы подъехали, и я вышла и позвонила у подъезда. Извозчик с Чеховым отъехал и стал поворачивать, описывая большой круг по пустынной широкой улице.

Мы продолжали переговариваться.

– Непременно приеду, – говорил Чехов своим прекрасным низким басом, который как-то особенно звучал в просторе и тишине, в мягком зимнем воздухе. – Хочу убедить вас писать роман».

Да, у нас на пути снова чеховский адрес! Причем на этот раз – один из самых памятных. Или, по крайней мере, самых романтичных.

Низкий бас Чехова разносился над Николаевской в конце XIX века – лет через 60 после того, как в другой части улицы, но тоже с извозчичьей пролетки звучало «пискливое сопрано» Даргомыжского. Автор приведенных воспоминаний, Лидия Авилова, жила вместе с мужем в четвертом этаже дома № 75 по Николаевской. С Чеховым ее связывали особые отношения. Сама Авилова несомненно была влюблена в Антона Павловича, а вот насчет его чувств есть разные мнения. Некоторые исследователи уверяют, что Чехов был по-настоящему увлечен Авиловой и ставят ее в один ряд с Ликой Мизиновой. Другие высказываются осторожнее...

Дом № 75

Сама писательница считала – и уверяла в мемуарах – что Чехов испытывал к ней сильное чувство. И даже признался в этом во время своего обещанного визита на Николаевскую (муж Авиловой тогда был в отъезде). Вот как описывала она эту сцену:

« – Вам надо лечь спать, – сказал Чехов, – вас утомили гости. Вы сегодня не такая, как раньше. Вид у вас равнодушный и ленивый, и вы рады будете, когда я уйду. Да, раньше... помните ли вы наши первые встречи? Да и знаете ли вы?.. Знаете, что я был серьезно увлечен вами? Это было серьезно. Я любил вас. Мне казалось, что нет другой женщины на свете, которую я мог бы так любить. Вы были красивы и трогательны...