Записки бандитского адвоката - Валерий Карышев

Фотографии, большей частью цветные, передаются через адвокатов или во время свиданий. Хранить же их у себя, по тюремным обычаям, считается плохой приметой, поэтому фотографии через определенное время возвращают на волю.

Есть несколько способов передачи информации из камеры в камеру.

Например, с помощью перестукивания между камерами, обычно после шести часов вечера, когда все служащие тюрьмы покидают свои рабочие места.

Второй способ – это малявы, то есть письма. Они скатываются в трубочку и, вложенные в целлофановую обертку от сигарет, скрепляются пламенем зажигалки. Если существует опасность, что такую маляву могут изъять, то заключенные прибегают к самому проверенному способу – «торпеде», то есть засовывают маляву в задний проход. И когда кого-то везут на суд, то братва просит таким образом передать малявы подследственным из других СИЗО. Отказ взять «торпеду» считается западлом[20]. Но если администрация СИЗО ее обнаружит, то виновники караются очень жестоко.

Существует еще один оригинальный способ передачи информации. Бумага сворачивается в плотную длинную трубку диаметром примерно в два сантиметра, промазывается хлебным клейстером и сушится. Затем из такой же бумаги приготовляется конусообразный, вытянутый рулончик, внутрь которого помещается трубка, которая затем с силой выплевывается в нужном направлении.

Малявы пересылаются и по так называемым «дорогам»: между окнами камер по наружной стене как по вертикали, так и по горизонтали протягиваются специальные веревочки. К ним привязывается малява и перетягивается от одной камеры к другой. В каждой камере есть человек, который отвечает за эти «дороги».

Используют в качестве средства связи и местный «телефон». Происходит это так: заключенный подходит к водопроводной трубе, берет фаныч[21], три раза стучит им по трубе, затем прислушивается. Затем, как в микрофон, говорит в фаныч. Потом поворачивает фаныч краями к трубе и слушает, а «абонент» отвечает в свой фаныч. Так, попеременно переворачивая кружки, заключенные беседуют. Слышимость при этом отменная. Правда, если это заметят вертухаи, то непременно изобьют. Иногда за такое нарушение внутреннего распорядка можно и в карцер попасть.

Вертухаи в следственных изоляторах бывают совершенно разные. Одни – просто беспредельщики, то есть настолько жестоки в своем отношении к зэкам, что многие только и мечтают с ними разобраться. Такими конвоирами славится «Бутырка».

Так, один из конвоиров по кличке Пилотка даже приносил заключенным цветные порнографические фотографии и, специально открывая кормушку[22], показывал их ребятам – бил по больному месту. Ведь многие из них годами не видят женщин.

Другие конвоиры относятся к заключенным вполне сносно, могут даже за деньги принести с воли хорошие сигареты, какую-нибудь еду.

Для вертухая, например, имеет значение, как выглядит заключенный. Если он аккуратно одет, в белых теннисных носках, дорогих кроссовках и спортивном костюме и при этом еще к нему часто приходит адвокат или поступают дорогие передачи из валютных магазинов, то, значит, у него определенный авторитет в криминальном мире и его уважают. А с этим в СИЗО считаются.

Свидания многое значат в жизни заключенного. Сейчас их стали давать раз в два месяца. Обычно свидание предоставляется всем, за исключением тех, кто попадает в категорию наказанных. Свидания с нетерпением ждут. Весточка с воли всегда точно глоток свежей воды, как говорят сами зэки. Свидания проходят, как правило, через стекло, с помощью телефонной трубки, то есть непосредственный контакт с посетителями категорически запрещен.

Обычно свидание получают близкие родственники, но если чисто по-человечески договориться со следователем, то получить могут его и гражданские жены, и невесты, которые формально не являются родственниками подследственного. Рассказывали, что иногда, за деньги, можно через следователя получить свидание и в лучших условиях, то есть невесту или жену заключенного делают общественным защитником и дают ей пропуск в тюрьму, как и адвокатам. И она может вызвать заключенного в следственный кабинет. Здесь они разговаривают, занимаются сексом. Иногда их ловят, и тогда скандал неминуем. Но практика общественных защитников все же существует, хотя и прибегают к ней не часто.

Примерно года три назад в Бутырке еще существовал отдельный корпус для женщин.

Общение с мужской половиной там было практически невозможно. Пожалуй, за исключением тех случаев, когда они встречались в большом общем коридоре следственной части, вызываемые на допросы со следователями или для встречи с адвокатами. Мне не раз приходилось видеть заключенных-мужчин, которые жадным, пристальным взглядом провожали женщин, которых вели конвоиры.

Женский контингент выглядел довольно пестро и по возрасту, и по внешности, и по статьям обвинения. Большая часть женщин от 19 до 30 лет проходила по преступлениям, связанным с грабежом, наркотиками и бытовыми убийствами.

Они были разными: симпатичными и веселыми, ищущими приключений и грустными, подавленными.

При всей кажущейся внешней строгости изоляции между мужчинами и женщинами даже возникали заочно короткие тюремные романы.

Окна женского корпуса выходили во внутренний тюремный дворик, куда смотрели и окна мужских камер. Трудно представить, как происходили знакомства: может, после случайных встреч в коридорах следственного корпуса, может, просто от мужчин присылалась малява и давала основание для дальнейшей переписки.

В позднее время, после того как многие сотрудники СИЗО, следователи и адвокаты уходили домой, можно было слышать переговоры и признания в любви. Когда я иногда почти последним покидал СИЗО, то не раз слышал трогательные нежные слова или, наоборот, ревнивые интонации и выяснения отношений порой даже между людьми, которые друг друга и не видели.

Как рассказывали мои клиенты, так называемые женские услуги были довольно распространенным явлением. Возможно, поэтому администрация СИЗО, поняв, что бороться с этим бесполезно, настояла на строительстве отдельной женской тюрьмы.

Как-то одному моему клиенту вертухай предложил такую ночную клубничку по дешевке.

– Удалось мне прикормить тогда одного вертухая, – вспоминал заключенный. – Он мне за лаве поставлял разную там жрачку, выпивку и сигареты. И однажды предложил мне переночевать в «хате любви». Когда наступил отбой, вертухай вызвал меня якобы для перевода в другую камеру. Затем он привел меня в небольшую, никем не занятую камеру. В ней стояли только железные шконки и ничего больше. Закрыли меня там одного, а через несколько минут привели девчонку-зэчку и матрац бросили.