Не родные - Ольга Джокер

Кирилл крепко обхватывает меня за плечи и талию, полностью отрывает от пола, словно пушинку и, прикусив плечо, в два счёта доводит до яркого, опустошающего оргазма.

Засыпаем мы в обнимку. Вещи собраны, перед сном я долго носилась по дому и пыталась быть полезной. Готовила в дорогу бутерброды, чтобы Кирилл не был голодным. А потом забралась под одеяло, грелась о раскалённое мужское тело и почти не дышала, когда Кирилл до боли в рёбрах к себе прижимал.

Мечтала не спать до утра, чтобы не пропустить его уход, хотя мы заранее условились, что Самсонов не станет меня будить, просто тихо и спокойно покинет дом. Без лишней драмы, длительных прощаний и слёз.

Открыв глаза до того, как взойдет солнце, я сразу же чувствую, что Кирилла уже нет. Пусто и в постели, и в душе. И так тяжело, что хочется выть.

— Я очень проголодалась! Долго ты ещё, Вит?

Вымыв руки, я выхожу из уборной. С минуты на минуту начнётся большая перемена и в коридоре соберётся толпа народу. За столики в столовой будет настоящая бойня. Уж я за два месяца обучения успела узнать об этом.

— Пойдём скорее. — Хватаю Машку под руку и тащу на первый этаж, в то время как из аудиторий начинают вываливать студенты.

Мы ускоряемся, смеёмся. В столовке битком набито!

Заметив столик в углу, я со всех ног несусь к нему. Бросаю на стул сумку, перевожу дыхание. Успела!

— Эй, вообще-то мы здесь сидели! — восклицает неизвестно откуда взявшаяся девушка с короткой рваной чёлкой.

— Прости, но стол был пуст.

— Потому что я стояла в очереди!

— Ты могла оставить здесь верхнюю одежду, рюкзак или на худой конец тетради. Ничего такого я здесь не видела, поэтому извини, но стол мой.

Девушка недовольно фыркает и смотрит исподлобья. Кажется, вот-вот бросится на меня, словно хищник на сырое мясо. Но в какой-то момент к ней подходит подруга и, что-то шепнув на ухо, оттягивает «рваную чёлку» к другому освободившемуся столу. Девушки злобно смеются и косо посматривают в мою сторону. Неприятно и даже очень.

— Со мной что-то не так? — спрашиваю у запыхавшейся Машки, которая приходит с опозданием.

— В смысле?

— Испачкалась? Прыщ выскочил? Что со мной не так? Почему девушки шушукаются и надо мной смеются?

— Понятия не имею, Вит, — отвечает подруга, разводя руки в стороны. — Внешне всё хорошо. Ты уверена, что они именно над тобой потешаются?

Маша не станет льстить, я её прекрасно знаю. Она всегда рубит правду-матку. Не щадя. Если я приду на занятия с плохой укладкой или в мятом платье — подруга непременно об этом скажет. Поэтому принимаю решение игнорировать необоснованные насмешки в свой адрес. Мало ли почему они смеются?

Отправив Машу за едой, я достаю мобильный телефон, гипнотизирую его и проверяю отправленные сообщения. Все они до сих пор не доставлены адресату. А их, между прочим, уже больше десятка. Знаю — от того, что я буду пачками строчить послания Кириллу, ничего не изменится. Просто мне так проще. Я пишу ему обо всём, что хотела бы рассказать, но из-за отсутствия у него сети — не могу. В последний раз мы общались в понедельник, а сегодня, на секундочку, четверг! Я с ума схожу, постоянно мониторю новости и отвлекаю себя, как могу.

Вчера на кладбище к маме и Виктору Степановичу ездила. Убрала опавшие листья, принесла цветы. Долго сидела на скамейке и разговаривала в пустоту. Мне необходимо было выговориться, дать волю эмоциям. Я рассказала маме о том, что без памяти влюблена, но самому Кириллу в этом ни разу не призналась. Боюсь, волнуюсь. Как он воспримет эту новость? Вдруг не сможет ответить взаимностью? Как только Кирилл приедет, я сделаю это. Донесу до него всё, что чувствую.

Я почему-то уверена, что мама была бы против наших отношений. Она всегда высказывалась о сыне Владимира Степановича с неприязнью. Я верила ей. Каждому сказанному слову. И ненавидела Самсонова так же сильно, как и она. Сейчас вспоминаю и думаю: как я могла? Я ведь совершенно его не знала! Понятия не имела, какой он на самом деле хороший, правильный и добрый человек. Делала выводы исключительно из описаний и характеристик мамы.

— Эх, жаль, пирожков с капустой не было! — возмущается Маша, плюхнувшись на стул, стоящий напротив. — А ты что это? С опекуном своим общаешься?

— Угу.

— И как у вас? Всё серьёзно?

Я прячу телефон в сумку и приступаю к обеду. В желудке настойчиво урчит от того, как обалденно пахнет куриный суп с лапшой.

— Всё более чем серьёзно, Маш, — отвечаю с невозмутимым лицом, а саму аж распирает от счастья.

— Ох! И секс был, да?

— Ну конечно!

— Божечки… Вот это тебе повезло! Мало того что в столице чудом осталась, так ещё и мужика приличного отхватила!

— Ещё бы! Однажды и тебе повезёт.

Машка улыбается и краснеет. Я давно привыкла к тому, что она немного завидует. Не скрывает, говорит прямо. И это хорошо, правда! Было бы куда хуже, если бы подруга молча исходила чернотой и проклинала меня в глубине души. Я искреннее хочу, чтобы у неё тоже всё срослось и она наконец нашла своего принца с московской пропиской.

После обеда мы направляемся в сторону аудитории. Машка вдруг вспоминает, что у её бабули сегодня юбилей — исполняется семьдесят лет. Она достаёт телефон, пытается позвонить, но оказывается, закончились деньги на счету.

— Можно я возьму твой? — просит подруга. — На две минуты.

— Бери. Я пока места в аудитории займу.

Сев на нижний ряд, раскладываю на парте тетради. Сокурсники заходят следом, словно букашки расползаются по свободным местам. Назара среди них нет. Он всю неделю почему-то не ходит на занятия. Возможно, болеет. С тех пор как я сбежала от него, мы так ни разу нормально и не поговорили. Вдруг он обиделся, поэтому больше не пишет и не звонит? Болотов нормальный парень, надо было мне сразу же объяснить, что дело не в нём. Я влюбилась в другого мужчину. А то как-то нехорошо получилось, когда он увидел меня и Кирилла на парковке.

— Вита! Вита! — Машка залетает в аудиторию с выпученными глазами. — Тебе Кирилл звонил! Я разговаривала с бабулей и сразу не услышала, а когда заметила, то было уже поздно. Он сбросил вызов!

Я выхватываю из рук подруги телефон. Несмотря на строгого преподавателя по латыни, который начинает занятие, выбегаю в коридор и тут же перезваниваю.

— Извини, Вит. Это был важный звонок? — сокрушается Машка, идя за мной следом, пока я меряю шагами пустой коридор.

— Да! Боже, это был самый важный звонок, Маш!

— Ну ничего страшного, перезвонит…

— Дурочка, ты же ничего не понимаешь! У Кирилла почти нет времени на разговоры! Этот звонок… я его три дня ждала как манны небесной.