Цап-царап, или Оборотни для Маши - Джейн Смит

Ещё и с автоматами.

- Не говорят зачем, - бармен качает головой. Кашляет, хватает мой нетронутый кофе и жадно, обжигаясь, пьет. - Приплыли! Я же не отсюда. Из соседней деревни. У меня смена кончилась. 

- Так езжай домой, - безразлично откликаюсь, мне сейчас совсем неинтересно, где он живёт. 

- Не тупи! - рявкает он, и я, очнувшись, смотрю на него. Он складывает пальцы пистолетом, направляет на меня. - Куда я поеду? Военные. Не выпускают. 

- Вообще никого? - поражаюсь. - А если кому-то домой надо? Или на работу, тем, кто в большом городе работает?

Он жмёт плечом.

- А сменщика твоего пустили? 

- Никого, - раздражается бармен, отталкивается от стойки. Идёт к холодильнику, вытаскивает бутылку пива. - Ни сюда, ни отсюда. 

Недоверчиво качаю головой и сползаю со стула. 

Быть не может.

Этому найдется объяснение. То есть я объяснение вытрясу. Из Саввы, из Яра, и, может быть, даже из Семёна, такой прилив сил чувствую, как на крыльях вылетаю из кафе.

На улице едва не наскакиваю на Савву.

- А я за тобой шёл, - он сдвигает меня с прохода. Оглядывается по сторонам, тянет за руку. - Пойдем в номер.

- Мне бармен сказал про военных, - шарю взглядом по парковке, замечаю Семёна в компании полицейских.

Народ расходиться и не думает, и громче всех беснуются мужики-дальнобойщики, у них график, им ехать надо, они шумно, с матами требуют у полиции освободить дорогу.

- Это правда что город оцепили военные? - семеню рядом с Саввой.

- Правда. Только не военные, - широкими шагами он рассекает холл, почти тащит меня за собой по коридору. - Маша, ты, оказывается, даже сильнее, чем все мы думали.

- Я? - невольно прислушиваюсь к этому комплименту и начинаю краснеть так невовремя, всем приятно когда тебя хвалят, у меня на губах расплывается улыбка. - То есть это все я сделала?

- Почти, - Савва толкает дверь седьмого номера.

Яр уже здесь, похоже, только зашёл, стоит, запрокинув голову, и большими глотками пьет коньяк Марка.

Марк с Жанной на полу целый пир устроили, скидали несколько подушек, принесли откуда-то ноутбук, стаканы расставили, бутылки, нарезки, все словно для студенческой веселой вечеринки, которая перерастет в бой подушек, потом в игру в бутылочку, а потом...

- Ждали вас, - Марк встаёт с пола, соблазнительно гибко потягивается, вот что значит - кошачьи, так сразу все косточки можно размять. С завистью смотрю на него. Он подмигивает. - Когда праздновать начнем?

- Праздновать толком нечего, - говорит Савва. Выхватывает бутылку у Яра и тоже присасывается к горлышку.

- Как нечего, - спорит Яр. Вытирает мокрые, блестящие от коньяка губы и приближается ко мне. - Машин дебют. Я ни разу не слышал. Чтобы кто-то из ловцов или судей подобное проворачивал. 

- Что случилось-то? - начинаю закипать. Касания мужских рук к талии приятны, мутят разум, и я отталкиваю Яра, шмыгаю мимо него и плюхаюсь в подушки к Жанне. С сомнением смотрю на одну из бутылок - я, вообще-то, не пью, но раз уж все...

Марк ловит мой взгляд, ловко скручивает крышку. Плещет в стакан янтарную жидкость.

- Коньяку решила выпить? - ощущаю, как сзади меня на пол присаживается Савва, вытягивает длинные ноги вдоль моих бедер, спиной прижимает меня к своей груди. - В общем, слушайте, что здесь творится.

Семён и Совет не снимут оцепление до тех пор, пока Савва, Яр и Марк им не сдадутся. 

И я. 

Потому, что я теперь тоже нарушительница их правопорядка, и должна быть арестована. 

Слушаю о перспективах, что-то пью. Савва крепче прижимает меня к себе, подбородком давит мое плечо и я машинально протягиваю ему стакан. 

Он пьет из моих рук, над ухом звучат его негромкие глотки. 

Все молчат. На веселую вечеринку это не похоже совсем. Все чего-то ждут.

И я нарушаю тишину. 

- Но им самим это неудобно, - я все ещё под впечатлением, качаю головой. - Уже скоро информация разнесется по ближайшим деревням. И оттуда в соседние города. Дойдет до властей. Они же не смогут тут вечно стоять! Вкруговую по городу! 

Мну в руках кулек с шоколадными конфетами, шуршу фантиками, нервничаю и не знаю, куда деть руки. 

- Маша, у Совета везде связи, - Яр наклоняется, выдирает у меня из рук конфеты. - Буду стоять, сколько захотят. Тихо. Оставь это. 

- Но что же тогда делать? 

Мне никто не отвечает. 

Марк торчит у окна, смотрит на улицу. Прикидывает. 

- Они могут затеять эвакуацию. Объявят чрезвычайное положение, освободят город, и останемся только мы. И нас сцапают, - он оглядывается и складывает пальцы горсточкой, загребает по воздуху. - Поэтому надо договориться. Пока все не осложнилось. 

- И как договариваться? - спиной вжимаюсь в грудь Саввы, в голове бродит глупая мысль, что я сегодня зачет пропущу, институт накрылся. 

И, вообще. У меня скоро сессия, как же мы с Полечкой переведемся в другой институт, как уедем отсюда, если такое?

Жанна подходит к Марку, они вдвоем высовываются в окно. Окончательно разочаровываюсь, убеждаюсь - не будет вечеринки, и выпутываюсь из рук Саввы, встаю на ноги.

И тут в дверь громко стучат. 

Вздрагиваю.

На улице гул голосов, а в номере у нас тишина, в этом молчании переглядываемся, затравленно смотрю на дверь. 

Кажется, что мы все преступники. Прячемся. А дверь сейчас слетит с петель. И на пороге вырастет грозный Семён. И...

- Маша! - по ту сторону раздается раздраженный голос администратора. - Открывайте, живо! - командует она. 

Перевожу дух. Алина - это не Семён, Алина - человек из моей прошлой жизни, до всех этих соблазнительных оборотней. Почти в радости подскакиваю к двери, поворачиваю ключ. 

- Ну вот они, - администратор отталкивает меня с дороги, ураганом влетает в номер. - Как я и говорила, цыганский табор. Заходи, заходи, Петр, - повелительно приглашает она за собой мужчину в полицейской форме. - Вот они голубчики. Петр, я думаю, они во всем и виноваты. После их приезда у меня гостиница на ушах стоит. И сейчас и вовсе. Ну! Говорите! 

На ее истеричные крики никто не отвечает.

Петр внимательно и цепко окидывает взглядом номер. Отмечает две спортивные сумки, задвинутые под кровать. Клочки одежды. Разбитое зеркало, вмятину в двери. Подушки на полу и бутылки - нашу неудавшуюся вечеринку в десять утра. 

- Вы все здесь живёте? - спрашивает он. 

- Вот эти двое, - Алина тычет пальцем с красным ногтем в Марка и Жанну, - в соседнем номере. А эта, - она кивает на меня. - Работает у нас якобы. Ну вижу, вижу я, как она работает. Целыми днями здесь запирается с мужиками, в ванной у них кто-то брякает, горничную прибраться не пускают, ну ясно, ясно мне что они тут втроем делают! Бордель устроили.