Договор на счастье - Софья Беккет

он меня знает! Я же его тогда не вспомнила. Ну, точно! Расписной собственной персоной.

— Степан? — то ли спрашиваю, то ли утверждаю.

— Что? И в этот раз не узнала? — ржёт наглый тип и, чуть склонившись ко мне, острит. — Таблеточки для памяти попей. Помогут.

— Хам!

Отворачиваюсь, не желая продолжать бессмысленные пререкания. А Саша выбегает из-за стола, чтобы увести непутёвого и поговорить. Иначе, как я догадалась, он испортит всем праздник.

Спустя пару часов все, включая Романа — нашего друга и бармена в одном лице, собравшись за столом, дружно поднимают бокалы и кричат:

— С Новым годом!

Глава 25

Артём

Что я ценю больше работы, так это уединение. Спокойствие тела и мыслей, когда не нужно куда-то спешить, о чём-то думать. Решать, планировать, анализировать… Я очень устал. От любимой работы. Так, наверно, впервые за несколько лет. И как следствие я два дня уже отдыхаю дома, заблокировав телефон от звонков и предупредив близких, что на Новый год я занят. Так было проще, чем объяснять, что хочу побыть один.

Отец приглашал меня на корпоратив, после — всей семьёй отметить Новый год, а я был против. Сослался на занятость и распланированный с друзьями праздник, избежав лишних вопросов и предложений.

Антонина Николаевна на праздники со мной тоже давно не оставалась. Тактичная женщина не хотела мне мешать устраивать личную жизнь или вечеринки. Она наготовила для меня с запасом и вчера уехала на все новогодние праздники к своей сестре.

Второй вечер я провожу в кресле возле камина. Потрескивание дров меня успокаивает, поглощает ненужные мысли и умиротворяет. Огонь дарит немного тепла, того что дарила мама в детстве. Того единственного, что сейчас мне по-настоящему не хватает. Я давно на неё не злюсь. Понимаю — она хотела снова научиться жить. Уже без отца. И не здесь, где каждая улица, каждое здание, не говоря уже о вещах, пропитаны им и напоминают ей о нём. О том, что она навсегда потеряла. Она смогла. Уверен, отец бы ей гордился. Хотя, куда уж больше. Он только ей дышал. И я тоже.

Не скажу, что у Виленских я чувствовал себя чужим, наоборот — я был как дома. Как дома пока рос. После мне захотелось быть дома, у себя. Но вот дом есть, я здесь, а тепла нет. Есть холод. Я одинок, хоть это не совсем так. Меня окружает масса людей, но нет того, в лучах которого хочется согреться. Думая об этом, почему-то в который раз всплывает образ незнакомки. Если она тот человек, то почему я остаюсь в стороне? Я знаю как её найти, но боюсь ошибиться? Скорее да, чем нет. Вдруг, она — мираж. Образ, дополненный мыслями, а не тот человек, каким однажды мне показалась.

Громкая трель звонка домофона выдернула меня из мыслей. На часах без десяти минут двенадцать, на календаре тридцать первое декабря и не встретить мне Новый год в тишине. Просил же… Подойдя к экрану охранной системы, невольно расплываюсь в улыбке. Чего-то подобного стоило ожидать. Бедолага. Стоит, шатаясь и держась за стену одной рукой, второй умудряется колотить в дверь. Включаю звук и слышу не только родной голос, но и бойкое постукивание.

— Тёмыч, твою мать! Последний раз предупреждаю: открой или я тебе все праздники испорчу. И не только в этом году!

— Заходи, паршивец! До курантов успел, — открываю кнопкой дверь, запуская брата. Надо же! На ногах еле стоит, а язык даже не заплетается. Речь чёткая. И только Игнат переступает порог, моя улыбка сразу исчезает. Смотрю и понимаю, что он трезв.

— Дай выпить! — хромает брат к моему креслу и падает, чуть скривившись в лице.

Кстати, о нём. Чей-то кулак красиво прошёлся по скуле брата, оставив на щеке красно-синий след. К утру на этом месте нальётся огромный синяк, чего давно с нами не случалось. Нижняя губа разбита, как и костяшки на правой руке. В остальном из заметного пострадала только нога.

— Ты с кем подрался? — с удивлением спрашиваю любителя ночных приключений. Надо иметь особый талант, чтобы в такое время найти желающего помахаться вместо того, чтобы весело встречать праздник.

— Не важно, коньяка налей, — Игнат расслабляется в кресле, раскинув руки по подлокотникам, а голову откидывает на спинку, прикрыв глаза. Иду к бару, исполняя его просьбу, и машинально ставлю перед собой два стакана. Но внезапно прихожу в себя, подумав о последствиях его авантюры, и на треть наполняю янтарным напитком один стакан. Брату может понадобиться больничка, и мне придётся сесть за руль.

— Может, в травму доедем? Что с ногой?

— Нужен я им там за новогодним столом, — выдохнув, устало отвечает и протягивает в мою сторону руку. Я не тороплюсь отдать ему целебное средство, и Игнат, повернув голову, открывает глаза. — Обойдусь.

— Тебе коньяк — мне история сего приключения, идёт? — ставлю условие, пытаясь в целом оценить масштаб и прикинуть план действий на любой случай.

— Давай! — почти вырывает у меня стакан и мгновенно осушает его. — Я, правда, в порядке. Рассказывать почти нечего. По городу гулял, а тут толпа пьяных пацанов. Словами зацепились чутка. Не смотри так, я дрался с двумя, остальные пытались нас разнять.

— По тебе не похоже, чтобы у них это сразу получилось, — намекаю на его лицо.

— Те два здоровые были, как шкаф. Другие — нет. Нормально я их потрепал. И они меня, — Игнат ощупывает свои повреждения и делает выводы. — Лицо, кстати, не ноет, вскользь зацепило. Рёбра целые. А вот по ноге пнули неудачно. Болит, зараза. Поэтому, если позволишь, я зависну у тебя, пока синяки не пройдут. Не хочу, чтобы мама напрасно за меня переживала.

Пока брат говорит, я приношу бутылку и свой пустой стакан к нам на журнальный столик. Сам располагаюсь на соседнем от брата кресле. Я совсем не против его общества, к тому же через день парни собираются у меня, и на несколько дней моя обитель превратится в штаб шумной мужской вечеринки. Игнату я всегда рад, он как часть меня. Та задорная, что осталась в детстве. Тогда я резко изменился, повзрослев и забыв о ребячестве. А он до сих пор иногда позволяет себе проявлять юношеское безрассудство. Понимая, что к врачу мы точно не поедем, наливаю нам выпить.

— С Новым годом! — тянусь стаканом к брату.

— За милых дам! — поднимает в ответ и ударяет по нему с легким звоном. Выпив, интересуется. — Закуска есть?

— Секунду, — приношу с бара оставленную до этого тарелку с креветками. Знаю,