Договор на счастье - Софья Беккет

Лишь посчитав по времени, до меня дошло, что из-за этой поездки Игнат упустил Валерию.

Ближе к полуночи, попрощавшись с друзьями, Андрей, Дима и Стас двинулись в сторону двери.

— Этих, — указав рукой на брата с другом, Игнат облокотился плечом о дверной косяк и преградил выход на улицу. — Дома жёны ждут, но ты-то, Стас, куда?

Переглянувшись, мы с парнями дружно захохотали и, похлопав Игната по плечу, они продолжили путь.

— Считай, что к жене! — ответил Стас, расплываясь в улыбке.

— Опять минус один? Шучу я, шучу! Счастлив за тебя с твоей шатенкой, друг! — и повысив голос, крикнул Витьку. — Не то, что за Пажнёвых!

— Да иди ты! — отозвался издалека голос Виктора.

— Когда он уйдёт от этой ненормальной?

Мысли брата разделяли все и сочувствовали другу, но эта глупость — его рук дело. Ему и решать: исправлять или оставлять всё так как есть.

— Отстань от него. Он сам всё понимает, но это его забота, — одёрнул Игната Стас и уехал.

Ещё минуту брат жаловался, что мы поступаем неверно. Что друг сам себе помочь не хочет. И застыл с хмурым лицом, повернув голову в сторону входной двери со стеклянной вставкой.

— Принесла нелёгкая! — комментирует брат в тот момент, когда я вижу своего приятеля, поднимающегося по ступеням крыльца. — Я, пожалуй, пойду.

Арефьев открывает дверь, когда брат уже ушёл. С серьёзным и хмурым выражением лица, точно как сейчас я наблюдал у Игната, Никита предстаёт предо мной.

— Нужна помощь, Барс!

Я не сомневался, что его внезапный визит — дело важное и срочное. Он не любитель сюрпризов и случайных встреч, потому что мимо проезжал. И всегда звонит, если только дело не требует неотложного вмешательства, как сейчас.

С Рефом мы привыкли выручать друг друга. И я уже знаю, что у меня есть пару минут для того, чтобы собраться и оставить ребят на Игната.

Мне пришлось исчезнуть на пару дней.

Глава 26

Валерия

Новогодние выходные пролетели довольно быстро. Я успела погостить у бабушки шесть дней и выспаться в своё удовольствие. Всё это время она старалась меня накормить на всю оставшуюся жизнь вперёд и как всегда искренне удивлялась, почему я так мало ем. Меня это радовало и забавляло, возвращая в былое время моего детства. Здесь в родном доме для меня время останавливалось, всё было прежним и неизменно твёрдо держащимся на её хрупких плечах. Мой единственный, оставшийся рядом, самый родной человек.

Я старалась всегда её радовать и делать так, чтобы о моих переживаниях или неприятностях она не могла узнать. Берегла. Как и она меня.

Огорчало её сейчас только отсутствие у меня надёжного плеча. Так она отзывалась о парне, которого до сих пор на моём горизонте не было видно. И боялась повторения мной маминой судьбы. Я уже сделала вывод о своём отце. Он представлялся мне проходящим эпизодом в жизни мамы. Ярким и, наверно, болезненным, если спустя много лет она не смогла мне о нём рассказать ни слова. Уверена, она его очень любила. А он совершенно точно не оправдал её надежд, но подарил меня. Знаю, что маме было сложно одной со мною на руках, несмотря на то, что у неё была хорошая работа и зрелые двадцать пять лет. Конечно, бабушка помогала как могла, но это не одно и тоже. Мы не голодали, и в поношенных соседскими детьми вещах я не ходила, но только благодаря тому, что мама постоянно работала на двух работах. Она всё делала за двоих, и любила меня также. Сумела полностью заместить его отсутствие. Я никогда не знала имени своего отца. Ведь фамилия и отчество у нас с мамой были одни на двоих — от деда.

Как при этом убедить бабушку не переживать за меня? Сказать ей о наших с Виленским отношениях я не могу. Как и о сумме, что будет кормить меня несколько лет, если не больше. Что если у меня не сложится однажды с мужчиной, то прокормить и вырастить ребёнка я смогу достойно и без его участия в моей жизни, не работая при этом по четырнадцать часов в сутки с одним выходным в неделю.

Она этого не одобрит. Расстроится. Поэтому я молчу и, кивая, соглашаюсь, что не встретила ещё того самого. Что не сильно отличалось от действительности. Но бабушку расплывчатые слова уже не интересовали. Она хотела точно знать, что за неведомого рыцаря я ищу и не могу встретить в большом городе. Мне не позволено было уйти от прямого вопроса, и, начиная описывать образ желанного «надёжного плеча», я поймала себя на мысли, что рисую его — моего призрака.

Отчего-то я вкладывала в него те черты и качества, которые я считала необходимыми в моём избраннике, не зная этого человека на самом деле. Но ничего не меняла в его внешности, описывая его как есть. Я так увлеклась рассказом, что бабушка поверила в существование моего «образа» и решила уточнить, не в женатого ли я мужчину влюблена. На что потом убила два дня, убеждая её, что это моя мечта, а не существующий мужчина. Поверила мне она с трудом, но отпустила обратно с лёгким сердцем.

Прошло всего пять рабочих дней, и наступила долгожданная суббота. Пятнадцатое число принесло мне ещё один год в копилку житейской мудрости и полное отсутствие фантазии, как его отметить.

Двадцать три года — дата не юбилейная и ничем не примечательная. Я бы посидела с девчонками на кухне за чашкой чая с тортиком или, в крайнем случае, в кафе.

Кто же спрашивает именинницу?

Девочки решили всё без моего участия. Они разбудили меня рано утром, поздравили, притащив в мою комнату красивую корзину разноцветных лилий, и поставили в известность относительно их подарка. А подарком стала арендованная на вечер комната в клубе с накрытым столом на десять человек. С количеством девчата, разумеется, погорячились. Приглашать мне некого. Бабушка поздравила, когда я была у неё. Подружки со школы сюда не поедут, я звала их не раз. Мы как-то отдалились, поздравляем друг друга по телефону, созваниваемся редко и не видимся совсем. С коллегами по работе мы не настолько близко общаемся и на дни рождения не ходим. Остаются Оля, Саша и Влада. Возможно, нам составят компанию Рома и Стас.

Настроение поднимается вверх, и я радуюсь как ребёнок. Моя комната превратилась в нечто безумное, утопая в шариках и конфетти. Не забыли девчонки и про надпись-гирлянду «С днём рождения!», что теперь красуется на