Славься! Коронация «попаданца» - Михаил Ланцов

— Винтовки вы поставляете?

— Да. Первую поставку мы ограничили двумя сотнями стволами.

— А боеприпасы? По сколько выстрелов на ствол продали?

— Мы ему не стали это оружие продавать, заявив, что это подарок в честь доброй воли New British Mining к дружественным зулусам. Он оценил. С боеприпасами не жадничали, отсыпав по пятьсот патронов.

— А что за оружие?

— «Энфилды» и «спрингфилды», заряжаемые с дула. В общем, что было из неликвида у нас в Трансваале, то и отдали. Думаю, роту стрелков мы сможем подготовить. А дальше — как получится.

— Рота хорошо подготовленных стрелков очень серьезно укрепит власть Кечвайо.

— Да, мы тоже об этом подумали. Да и самого зулусского вождя сильно протрезвит. Мы ему сразу сказали, что это оружие несколько устаревшее, но для учебы вполне сойдет. Впрочем, он не привередничал. Для него эти двести винтовок — очень солидный аргумент в борьбе за власть.

— Хорошо. С Пенджабом пока нет связи?

— Пока нет. Молодняк оттуда уже завершил ускоренный курс обучения и готов к отправке на родину, но согласовать этот вопросу нас не получается. Что-то с курьерами происходит, уже второй пропал без вести.

— У нас есть еще несколько радиостанций. Задействуйте их. Думаю, в шесть станций вы уложитесь. Заодно и с Владикавказом, Тегераном и Кабулом получим оперативную связь. Как будут готовы операторы — высылайте экспедиции.

— Не боитесь, что в столь диких местностях туземцы случайно завладеют радиостанциями и продадут их англичанам?

— Боюсь, но вы же пошлете операторов не просто так, а под охраной? — Александр улыбнулся. — Да и потом, без нормальной связи с тем регионом нам все одно не обойтись.

— Как вам будет угодно.

— Я тоже явился в Париж с тремя экю в кармане… и вызвал бы на дуэль всякого, кто осмелился бы мне сказать, что я не могу купить Лувр.

— У меня есть пять… экю…

Кинофильм «Д'Артаньян и три мушкетера»

Александр заметно нервничал. Открывать первый за столько лет Земский собор он робел. Ведь вопросы были на него вынесены нешуточные. Например, утверждение его в титуле Императора. «Вдруг что пойдет не так?» Очень не хотелось применять репрессивные меры к участникам и в подвалах объяснять им «политику партии и правительства». Безусловно, была проведена огромная работа по сбору и подготовке делегатов, но все одно мандраж не оставлял Сашу до самого начала.

Вот он вошел в специально построенный зал для публичных собраний. Его возводили уже третий год, начав сразу после созыва Уложенной комиссии, но завершить не успели. Остались самые сложные — высотные работы, прежде все отделочные, а с ними творилась сущая беда. Поэтому часть здания была все еще окружена строительными лесами, по которым, впрочем, уже не ползали рабочие. Достройку отложили на весну.

Император аккуратно выглянул из-за кулисы, внимательно рассматривая гостей и радуясь тому, что сцена в этом месте была не освещена, а потому он может оставаться незаметным в своем любопытстве. Земский собор оказался огромным по меркам того времени — семьсот восемь делегатов от земли и двести десять от организаций. Это не считая трехсот двадцати пяти почетных гостей. Даже самые отдаленные регионы по настоянию Императора прислали своих представителей. Колоритнее всего выглядели делегаты от Намибии, Кавказа и Окинавы с Гавайями. Впрочем, гости из той же Персии, Афганистана, Японии, Кореи и иных экзотических соседей выглядели не менее красочно. Причем смешно было то, что японская делегация была разделена на две непримиримые части, ярко отражающие кипящую на этих островах гражданскую войну. Настолько непримиримые, что, дабы они не подрались прямо на собрании, их сажали в разные концы огромного зала, снабжая отдельными переводчиками.

Надо сказать, что антураж помещения был весьма необычен для эпохи. Да что и говорить — сцену сооружали под личным контролем Императора по его же эскизам, в которых он попытался взять лучшее из того, что видел в роликах торжественных съездов. Сцена сложной формы с сильно выраженной трибуной, украшенной весьма солидным гербом Империи. Огромная рельефная карта мира на стене, на которой территория России была выделена алым цветом. По краям карты на некотором отдалении висели огромные флаги в виде нового имперского триколора. Собственно, эти гигантские полотна геральдической ткани красно-бело-черного цвета и доходили до боковых стен, оформляя и выделяя сцену, выхватывая ее из малахитового оформления зала, подчеркнутого линиями и артефактами из позолоченной бронзы. Но главную фишку оформления составляло сложное освещение, использующее направленные прожекторы с лампами накаливания и цветными стеклянными фильтрами. Из-за чего получилось создать весьма неплохую визуальную картину, в которой шла тонкая игра полутеней с ярко освещенными участками.

Даже наблюдатель от британской короны выразил свое удивление эффектностью оформления зала, банально отвесив челюсть и с трудом ее подобрав. А уж про делегатов с Окинавы или из горных аулов Кавказа и речи не шло. Единственное, чего, на взгляд Императора, не хватало залу — это нормальной вентиляции и хороших колонок с микрофоном. Но звукоусиление он решил приберечь для коронации, хотя имел все необходимое для реализации его на Соборе.

Наконец все собрались и расселись. Нужно было начинать. Однако Александр медлил, внимательно вглядываясь в лица присутствующих людей и пытаясь понять их настроение. Впрочем, его промедление со стороны было практически незаметно, ибо те три секунды разлились в долгие минуты лишь в его голове. Окинув взглядом зал, Император поднял взор наверх, к осветителям, они махали руками, демонстрируя готовность начинать. И Саша вышел. Время снова растянулось, мгновения потянулись невыносимо долго. Он как будто не шел, а медленно, сонно двигался, еле двигая телом. Вот повернулись первые зрители, заметив появление новой фигуры. Вот началась волна встающих людей, желающих поприветствовать Императора.

Александр зашел на трибуну и секунд пять стоял перед приветственно гудящим залом, после чего поднял руку, усаживая всех на свои места.

Наконец наступила тишина, и более тысячи человек устремили взор на Императора в ожидании речи. Но прошло секунд двадцать, прежде чем он начал свое выступление:

— Товарищи! Я рад вас приветствовать на этом знаменательном собрании. — Александр говорил медленно, тщательно выговаривая каждое слово и внимательно следя за реакцией зала. Особенно Император не затягивал, ограничившись лишь небольшим вступительным словом примерно на десять минут. Так что очень быстро он смог заняться наблюдением за сценарием очередного «демократического процесса», заранее спланированного и подготовленного. Впрочем, о существовании чего-то другого он никогда и не слышал.

* * *

— Ваше Императорское Величество, — попытался отвлечь от наблюдения за залом Сашу Дукмасов, — позвольте вас спросить?